Агент. Моя жизнь в трех разведках

Так как мои дела на работе шли хорошо, меня все больше посылали за границу, причем я обращал внимание на то, чтобы среди целей командировок не было никаких государств Восточного блока. Тем не менее, когда я возвращался из деловой поездки из Токио, мы были поражены над Уралом сообщением, что самолету из-за сильных встречных ветров придется совершить незапланированную посадку для дозаправки в московском аэропорту «Шереметьево». Меня чуть ли не молнией ударило, так как я предположил, что из соображений безопасности во время заправки всем пассажирам придется выйти из самолета. Мне было ясно, что я объявлен в розыск во всех государствах Варшавского договора, и как раз от Советов можно было ожидать всего, что угодно. Но, к счастью, нам позволили все время оставаться в машине.

В 1988 году я уже достаточно проработал с продажей рент и мог перейти в группу собственной торговли «Голдман Сакс». Мы должны были добиваться возможно более высоких прибылей с капиталом фирмы и вкладывать их в других местах. Мой приятель Чарли и я там были единственными, которые не были выпускниками Оксфорда, Кембриджа, Гарварда или Йеля. Это была маленькая элитная труппа, у которой я очень многому смог научиться. Девиз был такой: «Если вы не абсолютно уверенны в деле, уберите свои пальцы от него, играйте лучше в «тетрис» или отправляйтесь играть в гольф. Но если у вас есть хорошая идея, то покупайте правильно». Только одно обстоятельство строго принимали во внимание: уже при приобретении нужно было установить, насколько высок риск, какие потери могли быть и были ли мы готовы принять это. Там имелись четкие границы. Как только вещи угрожали выйти из-под контроля, нужно был вмешаться.

Естественно, такая работа соблазняет к спекуляции, так как жадность находится глубоко в человеке. Нам как-то представили одно репрезентативное исследование. Людей спросили: что вам нравится больше? Вы зарабатываете 100 000, а сосед 80 000, или вы получаете 120 000, а сосед 140 000? Ответ был однозначен: почти все хотели иметь больше, чем сосед, даже если это было в абсолютных цифрах меньше. Это стимулирует также в пределах группы. Каждый хочет быть наилучшим, и готов достичь этого даже самыми рискованными методами.

Раньше полагали, что люди и группы людей принимают преимущественно рациональные решения. Выражением этого стала гипотеза эффективного рынка, которая исходит из того, что цены ценной бумаги — это по существу выражение всей известной информации и поэтому может быть, собственно, только немного неожиданностей или отягчающих отклонений. (Во время учебы нам это проиллюстрировали следующей шуткой. Однажды профессор финансового дела и его студент гуляли вместе. Внезапно студент указывает взволнованно на тротуар: — Смотрите, господин профессор, там лежит десятидолларовая банкнота. — Не может быть, — ответил профессор, — если бы она там лежала, ее бы уже давно кто-нибудь поднял.) Наибольшие финансовые ученые между тем уже отказались от этой теории. Поведение инвесторов, по более новым сведениям определяется, прежде всего, двумя основными человеческими свойствами: жадностью и страхом. Поэтому многим инвестиционным консультантам после конца ГДР удалось «раскрутить» неопытных «восточников» на инвестиции с якобы гарантированными тридцатью процентами дохода. После того, как эти мошенничества лопнули, едва ли кто теперь инвестирует на востоке, и там царит распространенный страх перед рынком долгосрочных капиталов. Сберегательная книжка зато снова входит в моду. Финансовых кризисов нельзя избежать в открытой рыночной экономике, они существуют, чтобы завершать спекулятивные фазы, в которых утратившие от жадности ум участники рынка теряют всякую осторожность и вслепую ставят на увеличение, не учитывая риск. За этим следует горькое наказание.

Второе, что я понял, работая в группе собственной торговли, это была непредсказуемость рынка. Всем так называемым экспертам, которые выступают по телевизору и предсказывают до конца года состояние индекса Доу — Джонса или Германского индекса акций (DAX), следовало бы лучше пойти работать предсказателями в цирке. Мне еще раз стало ясно, что мир вокруг нас невообразимо сложен и не может быть описан линейными моделями. Это совпадало с моим опытом разведывательной работы. Можно сколь угодно хорошо распланировать все собственные действия заранее и точно разыграть все мыслимые варианты противоположной стороны, но, в конце концов, часто самую решающую роль играет непредвиденный случай.