Агент немецкой разведки

Итак, из списка осведомителей выбыл всего-то один агент. Осталось восемь. По сути, не так уж и мало…

Глава 8 Две радиограммы

Всадник на рыжем рысаке появился со стороны Пушкаревки. Оставив Битицу восточнее, проехал лесок, затем миновал Дымов Яр, быстро проскочил мимо сожженной Вакаловщины и въехал в сосняк, держась левее от дороги и явно не желая, чтобы его кто-нибудь заприметил.

Конь передвигался легкой рысью, в лесу перешел на шаг, лавируя между деревьями. Всадник то и дело пригибался под ветками, оберегая от упругих хлестких ударов лицо.

На небольшой полянке возле старой сосны с небольшим дуплом у самого комеля всадник спешился, откинул капюшон плащ-палатки и огляделся. Где-то метрах в тридцати дробно барабанил дятел, нарушая лесную тишину. Сосны далеко в вышине, склонившись головами-кронами друг к другу, шептались о чем-то своем, чего не следовало знать там, внизу…

Человек в плащ-палатке немного постоял, затем сунул руку в карман и достал спичечный коробок. Присев у сосны на корточки, он сунул коробок в дупло, посмотрел, не виден ли он со стороны, потом поднялся, чуть постоял и, одним махом влетев в седло и накинув капюшон на голову, произнес:

– Ну что, Пакет, поехали обратно?..

Проснувшись, Сыч первым делом посмотрел на часы. Фосфоресцирующие стрелки показывали семь тридцать утра. Коронер, верно, уже сделал закладку в дупло старой сосны, а стало быть, пора вставать и топать к ней.

Он заправил брюки в резиновые сапоги, на рубаху надел брезентовую куртку, на голову кепку. Пошарив в хозяйственном закутке, вынес оттуда плетеную корзину и положил в нее небольшой нож с деревянной ручкой – ни дать ни взять, грибник, собравшийся за маслятами для жарки, сушки или маринада. «Вальтер» сунул во внутренний карман куртки. Так, на всякий случай. Конечно, в лесу военных патрулей нет, но мало ли…

Приподняв люк, Сыч отодвинул его в сторону, вылез наружу и снова прислушался: никаких посторонних звуков или шумов, кроме дыхания леса, не было. Закрыл люк. Отошел на пару шагов и, убедившись, что никаких признаков входа в землянку не имеется, двинулся в сторону Дымова Яра.

Шел недолго, может, минут пятнадцать. Вышел на небольшую полянку, осмотрелся, нашел взглядом старую сосну с дуплом у самого комеля, присев, пошарил в дупле и вытащил спичечный затертый коробок. Не открывая его, сунул в карман и пошел обратно. Только вернувшись в землянку и раздевшись, он достал коробок и вытащил из него свернутую бумажку из тетради в клеточку. Развернул ее и прочел:

«Французу.

Батальоны 167-й стрелковой дивизии усиленно пополняются личным составом. Пополнение происходит во всех дивизиях и соединениях Воронежского фронта. Строительство оборонительных укреплений почти закончено. Это две линии траншей в полный рост и долговременные огневые точки по 5 дотов на 1 километр. Полки усилены ротами противотанковых ружей в количестве 16 единиц, а минометные батареи полков – 120-мм минометами. Среди командиров РККА ведутся разговоры о скором наступлении 167-й дивизии в направлении Великая Чернетчина – Сумы – Ромны. О точном сроке наступления сообщу позже.

Коронер».

Сыч зашифровал сообщение. Дождавшись вечера, достал радиостанцию, упакованную в обычный обшарпанный чемодан, вышел из землянки и потопал по направлению к линии фронта. Если передатчик запеленгуют, пусть думают, что работала немецкая полевая разведка.

Шел он часа два, пока не наткнулся на удобную небольшую полянку. Накинув антенну рации на провисающую ветку клена повыше своей головы и подсвечивая себе фонариком, передал сообщение.

Около часа ждал ответа. Наконец услышал знакомые позывные и принял шифрограмму. Собрал рацию обратно в чемоданчик и вернулся к землянке. Спустившись, поставил рацию на место и расшифровал ответ. Он был коротким:

«Коронеру.

Ваша информация представляет большой интерес. Постарайтесь как можно скорее узнать о точных сроках русского наступления.

Француз».

Сыч записал текст ответа на бумажный клочок и, сложив его пополам, вложил в коробок.