Агент особого назначения

Доктор покачал головой — очевидно, бирманский климат плохо подействовал на меня, я стал все путать. Письмо на желтом шелку Гао получил от Ляна в ту самую ночь, разве Шиаду не говорил об этом? А сейчас оно у него. При чем тут хунбанцы?

Доктор взглянул на будильник, включил радиоприемник и надел наушники. Би-Би-Си сообщило, что экспедиция Уикса окончательно сформирована. Он собирается получить от пекинского правительства разрешение на проезд в особый район Чамдо.

Очень интересная новость. И весьма тревожная. Судя по всему, наш шеф имел в виду пробраться в пункты «Пион» и «Азалия» без разрешения китайской стороны. Нам придется выжидать удобный момент для перехода через границу. А Уикс, если получит разрешение, направится прямо в интересующие его районы. Он может утереть нам нос у финиша.

Доктор улегся на постели и сквозь зевок спросил: а может быть, мне следовало бы вернуться к Уиксу? Я не ответил.

Доктор вскоре захрапел. Через некоторое время где-то далеко завыли шакалы, потом пролаял олень.

На следующий день Шиаду дал мне задание. В этот район прибыли артисты ансамбля песни и танца, того самого, который был в Рангуне. Они ходят по деревням и записывают песни. Завтра они будут в деревушке за горой с монастырем. Я должен будто случайно встретиться со знакомой мне девицей и спросить, послала ли она запрос о дяде, и заодно узнать, куда ансамбль поедет отсюда.

Вечером Шиаду вызвал к себе доктора. Он вернулся не скоро. Снял с себя клетчатый пиджак и синие брюки, аккуратно сложил их, сел на постель и долго молчал. Когда мы улеглись спать, он сказал, что Шиаду решил сбить одним камнем двух птиц.

Сегодня утром подполковник Гао и профессор Пак вместе с носильщиком выехали в сторону реки Швели, взяв с собой несколько брезентовых свертков и лопаты. Шиаду подкупил монаха из местного монастыря. Он завтра пойдет в сторону Бамо, по дороге встретит членов шведской экспедиции, направляющихся сюда, и сообщит им, что группа китайцев, выдающих себя за певцов, танцоров и музыкантов, недавно схватила несколько иностранцев путешественников, замучила их и зарыла на берегу реки. Монах проведет шведов к той бамбуковой роще, где похоронены изуродованные трупы. Весь мир содрогнется, узнав об ужасной смерти Молохана и его помощников. А через некоторое время иностранным миссиям в Рангуне будет разослано письмо бывшего проводника экспедиции Уикса о том, что китайские лжеартисты получили все сведения о маршруте Молохана от Уикса, и, таким образом, он является пособником китайских красных.

Сообщение доктора взволновало меня. Я ворочался с боку на бок. Доктор наклонился надо мной и зашептал. Если я не хочу быть соучастником всех этих страшных дел — надо бежать. Сейчас в Лашио — не так далеко отсюда — находится группа иностранных ботаников. Они несомненно возьмут меня под защиту.

Доктор дал мне две таблетки от головной боли. Я запил их виски и погрузился в крепкий сон.

Проспал до девяти утра. Встал с ясной головой, будто выкупался в волшебной воде. Доктора уже не было. Я отправился гулять в сторону реки, по которой сплавляют лес, и вернулся после полудня. У палатки меня ждали Шиаду и Гао.

Шиаду в упор спросил: где доктор? Я ответил, что утром, когда проснулся, его уже не было. На вопрос Гао, как вел себя доктор вчера вечером, не рассказывал ли о чем-нибудь, я ответил, что у меня была ужасная головная боль, к тому же доктор дал мне снотворные таблетки и я плохо соображал. Смутно помню: он болтал что-то о китайском ансамбле, о реке Швели и насчет каких-то ботаников.

Гао кивнул головой и сообщил Шиаду, что группа участников международного конгресса ботаников, состоявшегося недавно в Таиланде, сейчас находится в Лашио. Вошел Пак и доложил: двое местных жителей сказали, что рано утром китаец в клетчатом пиджаке пришел в их деревушку, купил за большие деньги мула и ускакал в южном направлении.

Шиаду ударил ногой по чемодану. Все содержимое его вывалилось на землю. Шиаду стал топтать блокноты, пачки сигарет и белье. Он приказал Гао немедленно направиться по дороге на юг, а Паку — на запад.

Я обошел деревушку кругом и на обратном пути у маленького водопада встретил китайцев из ансамбля. Они сидели на траве вокруг двух бирманцев и били в длинные ручные барабаны.

Из-за дерева меня окликнули. Я обернулся и увидел большие глаза на смуглом лице. На этот раз подбородок девицы был выпачкан чем-то зеленым. Она сидела на пне и мастерила из стебельков клетку для цикад или сверчков. Запрос о моем дяде уже послан, ответ пришлют в Рангун. Недавно в газетах писали, что дядя ездил в Чехословакию.

Я поблагодарил ее за радостную для меня весть: мне говорили, что мой дядя умер, а он, оказывается, здравствует. Затем я спросил: долго ли они пробудут здесь? Нет, они уедут послезавтра. Они изучают тут очень интересные старинные танцы шанов, похожие на танцы народностей лису и наси. А потом ансамбль поедет в сторону Мьиткина, а оттуда через Садон — в Китай.

Доктора нигде не нашли, хотя обшарили все окрестности. Судя по всему, он действительно удрал на муле. Но куда?