Агент, переигравший Абвер

Люси, детка, что ж ты так опрометчиво поступила. Со мной так нельзя. Хабир передал, что, когда поднялся шум, он выглянул из своего ларька и увидел, как Люси встала из-за столика в ресторанчике и прильнула к груди молодого человека. Тот обнял ее, и они оба сбежали, держась за руки. Хабир узнал этого парня. Это сын его соседа, харчевника Арзу… зовут его… Казанфар. Весьма сомнительный отпрыск. Постоянно крутится на базаре вместе с такими же босяками, как сам. Ничего серьезного они, конечно, не могут, азиаты, но что-то вынюхивают, постоянно путаясь под ногами. Вся эта мышиная возня напрягает нервы… Ммм… боль в темени!.. Майер обхватил и сжал руками голову. Боль до тошноты… в висках заколотили молоточки, шея деревенеет. Ммм… дикий приступ мигрени! Майер вошел в умывальную комнату, сорвал со стены полотенце, скрутил его и крепко обмотал вокруг головы. Шрам на левой щеке от глаза до уха побагровел. «Все предатели. Недочеловеки. Варвары», – пульсировало в висках. Через некоторое время ему немного полегчало. Он глубоко вздохнул и, успокаиваясь, вновь стал размышлять: «Девчонку в любом случае придется убрать. Лжет она или говорит правду, уже не важно. Агент должен быть кристально чист и безупречен, либо его не должно быть вообще. Конечно, жаль отправлять такую красотку к праотцам, но в разведке нет места сантиментам. Только трезвый, холодный расчет. Иначе – провал. Таковы законы профессии. Они писаны кровью». Майер считался непотопляемым разведчиком. Секрет его живучести заключался в том, что он без колебаний убирал с пути любого, в ком мог усомниться хоть на йоту. Лишь во вторую очередь его выручало умение мастерски преображаться, когда надо – в иранского крестьянина или торговца по имени Фархад, офицера иранской армии Хусейн-хана или представителя фирмы «Мерседес» – снабженца запчастями армейских механизированных подразделений Ирана. Наконец, само имя Франц Майер, да-да, само имя Франц Майер – являлось также… псевдонимом, основным псевдонимом уроженца Баварии Рихарда Августа. Едва ли за десятком личин, вымышленных имен, фамилий и профессий он вспомнил бы себя настоящего. Хотя почему нет? Главная, его единственная профессия оставалась неизменной – убийца! Расчетливый, безжалостный убийца. А еще несчастный, проклятый десятками своих жертв, жалкий «сверхчеловек». Как это ни странно, фанатично преданный идеям национал-социализма, он практически утратил доверие своего руководства. Парадокс? До заброски в Иран Майер в самом начале Второй мировой войны находился со шпионской миссией в Советском Союзе. Вернувшись в феврале 1940 года в Германию, подготовил доклад, где высоко оценил социально-политическую ситуацию и хозяйственно-экономическое состояние дел в СССР. И навлек на себя немилость высших вождей Третьего рейха. У последних в обиходе было утверждение белоэмигрантских кругов о скором политическом кризисе и экономическом развале Советского Союза. Командировка в Иран стала для Майера своего рода «ссылкой за некомпетентность». Более того, его отправили без четких указаний и директив. Впору было задаться вопросом: «А чего стоит истинное служение фатерлянду, когда руководство желает слышать и видеть только то, что хочет, а не то, что есть на самом деле?» Другой, впав в депрессию, и пулю пустил бы в лоб себе. Но только не Майер. Этот, не дожидаясь инструкций, приступил к активной работе, сблизившись с иранским офицерством. В сферу его деяний входили организации диверсий на железной дороге и транспорте, теракты, убийства советских агентов, активизация действий и сплочение иранских националистов, подготовка к восстанию горских племен против централизованной власти, содействие изгнанию из страны советско-британских войск и так далее. Единственный, кто высоко ценил качества Майера, это немецкий посланник в Тегеране Эрвин Эттель, который доверял ему выполнение наиболее «деликатных» поручений. И не было практически случая, чтобы Майер не справился с заданием.

Мигрень, кажется, отступила. Отголоски боли переместились вглубь, в макушечную часть, готовые исчезнуть совсем. «Надо связаться с Кейхани, чтобы его люди перегнали «Опель» со стоянки на базаре на кладбище», – подумал Майер. Сегодняшнюю ночь он собирался провести в загородном коттедже, и ему нужна была машина. Но перед тем он хотел забрать из легковушки Люси сумку с фруктами, в одном из которых была спрятана важная шифровка для него. «Люси, Люси, детка, сегодня ночью ты умрешь. Но я обещаю, что это будет твоя лучшая ночь». – Как большинство убийц, Майер был сентиментален и склонен принимать мизантропию за гуманность. С тем он переоделся в белую рубаху, синие штаны, набросил сверху короткий кафтан и, зачесав назад длинные русые волосы, надел на голову овальный войлочный кулах, на манер сельского простолюдина. Выйдя на улицу, «персидский крестьянин» Майер поймал извозчика, велел отвезти его на армянское кладбище, где устроился работать могильщиком.