Агент перемен

– А, я слишком много болтаю. – Она встала на ноги и помахала рукой в сторону горки, сложенной между ними. – Давай договоримся: ты указываешь мне путь к продуктам, а я приготовлю нам чего-нибудь поесть, ладно? А пока я этим занимаюсь, изволь, Панца ради, избавиться от всего этого хлама!

Глава 18

Волмер.

За одно это слово пришлось заплатить очень дорого, но приказано было о расходах не думать. Узнав, что именно купили его деньги, Джастин Хостро кивнул и отдал еще более дорогостоящие приказы.

Корабль. Две дюжины людей наивысшего класса. Оружие. Все следовало собрать немедленно и отправить к Волмеру.

Мэтью поклонился и проследил за тем, чтобы все было сделано так, как приказано.

В конце концов он зашнуровал рубашку, натянул сапоги и выпрямился, чтобы застегнуть на поясе ремень. Из горки с оружием он вытащил клинок Клана, метательный нож, пистолет. Вновь обнаружив в себе сильное отвращение к шпилькам, цацкам и кислоте, которое он испытывал в шпионской школе, он отодвинул их в сторону. Немного поколебавшись, он забрал кредитную карточку и проволоку.

Унеся груду отвергнутого хлама в дальний конец комнаты, он открыл в казавшейся монолитной стене нишу, свалил все внутрь и снова закрыл дверцу. Подойдя к пульту, он последовательно нажал две кнопки и удовлетворенно кивнул, ощутив слабую вибрацию.

Когда он вернулся к столу, Мири оторвалась от своих приготовлений.

– Что ты сделал?

– Выбросил их за борт. Они никогда мне не нравились. – Он пожал плечами. – Когда я в первый раз увидел эту маленькую подушечку с кислотой, меня чуть не вывернуло.

Он уселся на краю стола и стал наблюдать за ней.

Она накрыла крышкой миску, где в результате должно было оказаться грибное суфле, взяла две кружки и вручила ему одну из них, помахав в сторону миски.

– Обед надо залить водой на сорок пять минут. Надеюсь, ты очень любишь грибное суфле, потому что больше ничего в той коробке нет. И я надеюсь, что вино тебя тоже устроит, потому что во втором ящике одно вино. – Она ухмыльнулась. – Насчет хрустальных бокалов – прошу прощения, какова еда, такова и посуда.

– По-моему, неплохо.

Он сделал глоток и выгнул бровь, демонстрируя удовольствие.

– Я так и боялась, что оно окажется по-настоящему хорошим, – тоскливо проговорила Мири.

– Оно хорошее, – сказал он озадаченно. – Попробуй.

Она сделала осторожный глоток и вздохнула.

– Угу. Проблема в том, что так входишь во вкус, что хочется пить его всегда. Перестаешь ценить кинак.

– А Лиз сказала, что тебе нравится все хорошее, – пробормотал он.

– Лиз сказала, – резко поправила его Мири, – что я не разбираюсь в красивых вещах. Что мне кажется, будто прекрасное не может причинить такую же боль, как уродливое. Это старо.

Она посмотрела сердито.

Он молча выдержал ее взгляд и отпил еще глоток.

Спустя минуту она пожала плечами.

– Точильщик говорил, что ты – мягкий и хороший. Ну и что?

Неожиданная вспышка боли заставила его лицо застыть.

– Некоторые люди так считали…

– Угу.

Ее тон явно выражал недоверие. Он подумал, что у нее есть на то все основания. Действительно, кто бы мог такое подумать?

– Точильщик, – сказал он, внезапно ощутив потребность услышать имена тех, кто его любил. – Шан, Нова, Антора…

– Родственники, – поддела она его.

– Дариа…

Он запоздало прикусил язык. Мири вопросительно подняла брови.

– Дариа? А кто это? Твоя учительница в первом классе?

– Мы были любовниками.

– А потом она узнала, какой ты на самом деле.

Он сделал большой глоток вина и заглянул на дно кружки.

– Она погибла, – четко проговорил он.

– Правда? Ты ее убил?

Он ахнул, резко подняв голову. В прищуренных глазах ясно читалось возмущение. Губы у него изогнулись. Он заставил себя дышать медленно и глубоко.

– Нет, – сказал он Мири, – я еще не дошел до того, чтобы убивать тех, кого я люблю.

Стукнув кружкой о стол, он встал и ушел.

Мири долго стояла и дышала – только дышала. Когда она почувствовала, что полностью владеет собой, то взяла его кружку и пошла его искать.

Того, Кто Наблюдает привели пред лицо его Т"карэ четыре человека-охранника, и какое-то время его присутствие игнорировалось: эта величественная фигура предлагала людям еду и питье. Они отказались – достаточно вежливо, хотя и кратко, сказав, что долг требует их немедленного возвращения после передачи Наблюдателя в руки его родича.

Итак, они распрощались, и Точильщик наконец обратил внимание на сына сестры своей сестры.

– Ты приготовился дать мне отчет в своих поступках? – осведомился он на торговом.

– Родич, – начал Наблюдатель на их родном языке.

– Нет. – Точильщик взмахнул рукой. – Мы будем говорить на языке, называемом торговым, поскольку тебе необходимо упражняться в его применении. – Он дал ему знак продолжать. – Ты можешь продолжить свой доклад.

– Родич, – повторил Наблюдатель на варварски кратком языке, называемом торговым. – Мне стыдно, что я позволил себе настолько выйти из равновесия из-за поведения личностей, перед которыми вы сочли себя в таком долгу, что предоставили им право потребовать наш… наш корабль… что я совершил насилие по отношению к созданию… существу… настолько более слабому, чем я…