Агент президента

— Она в замке Сэндхэйвен. Жена хозяина моя старая любовь Розмэри. Никто из них не испытывает привязанность к картинам, и каждый раз, когда Берти попадает в долги, она приглашает меня к чаю и переводит разговор к ценам на старых мастеров.

Так вёл Ланни свои дела, имея одну картотеку картин, а другую клиентов, сопоставляя корточки из одной картотеки с карточкой из другой. Адела сразу же загорелась. Она встречалась с Розмэри Codwilliger, произносится Кулливер, и её поразил замок. И теперь она задавала вопросы о них обоих, а уже потом о несчастной Эми Робсарт. Ланни сказал: "Вы можете прочитать все о ней в романе Кенилворт Вальтера Скотта". Он знал, что это будет хитом, потому что Аделе хотелось иметь истории о своих картинах, которыми она могла бы заинтересовать и впечатлить людей.

"Почём, вы думаете, можно её купить?" — хотела бы знать она. И он сказал ей, что цену не запрашивал, но полагает, что-то меньше, чем за тысячу фунтов.

— Я не буду запрашивать телеграммой, потому что это может звучать, что вы очень заинтересованы. Я отплываю в Англию в конце недели, и загляну к Розмэри. Прогуляюсь по галерее и тактично осведомлюсь. Семья Робсарт была связана с семьёй Берти, я не помню как, и он, вероятно, тоже.

"Вы продали нам так много мужчин", — заметила Адела, ссылаясь на своих двух Гойя и на двойного Веласкеса, подозреваемого, что он принадлежал кисти дель Мазо. "Пришло время найти мне женщину. Она действительно красивая?"

"Милая и довольно трогательная", — ответил тонкий эксперт. — "Я пошлю вам фотографию, и вы можете решить, хотите ли вы иметь эту даму в вашем доме".

Вот так Ланни делал деньги для подпольного антинацистского движения в Германии. Вот так Адела обеспечивала свидания с очаровательным человеком, который облегчал задымлённую атмосферу этого города, где она родилась, и где поднялась из самых низов до самой вершины социальной лестницы.

III

Приземлившись в аэропорту Вашингтона в понедельник утром, Ланни позвонил по телефону и произнёс пароль. "Гас" сказал ему, чтобы тот перезвонил в полдень. И когда он выполнил этот приказ, то получил следующий, быть на определенной улице без четверти десять вечера. Шёл дождь, и Ланни стоял в калошах и с зонтиком, наблюдая за быстрым движением, находясь достаточно далеко от тротуара, чтобы не быть слишком сильно забрызганным. Подкатил автомобиль, и телохранитель президента выглянул и кивнул.

"Не очень приятная ночь", — заметил Ланни, когда он влез в автомобиль, а другой ответил: "Ещё бы". Вот и весь разговор. Они подкатили к Пенсильвания авеню и вошли в "социальную дверь" стосорокалетнего здания, в котором размещались все президенты Соединенных Штатов, кроме первого. У ворот там не было, видимо, никакой охраны. У двери, которая была главной передней дверью под белыми колоннами, охранник посмотрел на Гаса и сказал: "Привет". Избегая лифта, они прошли вверх на полтора пролёта по довольно узкой покрытой красным ковром лестнице. Пожилой негр слуга пропустил их, говоря: "Добрый вечер, Миста Гт с". Они остановились у одной из дверей, которая была приоткрыта. Гас осторожно постучал, и теплый голос, который узнал весь мир по радио, произнёс: "Проходите".

Президент лежал в постели, в пижаме из синего шёлка и поверх неё в вязанном синем свитере с V-образным вырезом. Его голова лежала на высоких подушках с лампой для чтения за левом плечом и "детективным романом", лежащем на пледе, накрывавшем его. "Добрый вечер", — сказал он своему посетителю, не называя его по имени. Затем, обратившись к другому человеку: "Спасибо, Гас". Потом президент добавил: "Закройте дверь, пожалуйста". Таким образом, два конспиратора остались одни. Ланни взял стул у кровати, а другой слегка кашлянул и потянулся за носовым платком. "Я должно быть простудился", — сказал он. — "Я подозреваю, что начинаю хлюпать всякий раз, когда у меня утомительный график, как сегодня".

"Я надеюсь, что я не являюсь частью причины", — улыбаясь, ответил Ланни.

— Для Вас я освободил себе вечер. У вас было время подумать о предмете наших переговоров?

— Я большую часть времени провёл за рулём, и я думал об этом постоянно.

— Само собой разумеется, Ланни, у меня не было так много времени, но я выбрал несколько вещей, о которых я хочу вас спросить.

"Давайте!" — ответил другой. И без дальнейших предварительных переговоров они перешли к делу.

ФДР начал: "В практику наших ведущих американских промышленников вошли секретные сделки с крупными европейскими картелями, в результате чего они делятся технологическими процессами и изобретениями на строго монопольной основе. Это с социальной точки зрения весьма нежелательная практика. Я не уверен, что я могу или должен что-то сделать. Но, кажется, совершенно ясно, что с угрозой войны правительство должно получить всю возможную информацию по этому вопросу. Вы случайно не знаете об этом?"