Агент таурель-класса

Мы не прошли и половины пути, как таноржка начала отставать. С каждым шагом отвоёвывать собственные стопы у пустыни было физически всё сложнее и сложнее. Как будто кто-то привязал свинцовые гири или вовсе включил гравитоны на полную мощность. У меня за плечами маячила хоть какая-никакая подготовка таурель-агента, а Моник вряд ли даже в тренажёрный зал на Танорге ходила… Дурацкое песчаное море засасывало, а если я останавливалась, чтобы перевести дыхание, то ноги предательски проваливались ещё глубже – уже не по щиколотку, а по середину икры. Песок, хоть и был белым, ужасно жёгся, засыпался в кроссовки, носки и под штанины, противно царапал кожу.

– Ух, как же печёт! И ноги устали… Кошмар! И это солнце только встаёт! – захныкала таноржка где-то позади. – Что же будет в полдень?

– Возвращаться в лес нельзя, – ответила, машинально следя за дыханием. – В тени того валуна мы можем временно укрыться от солнца. Мы ушли до рассвета, даже если ларки не поняли, что наша прогулка затянулась, или после выходки Логана держат обиду на всех людей, команда вот-вот поймёт, что нас нет. Они поднимут шум и потребуют организовать поиски.

Моник вытерла рукавом струящийся пот со лба и согласно кивнула.

– Скорей бы всё закончилось… пить хочется ужасно.

Я растерянно пожала плечами, размышляя, сколько времени может понадобиться, чтобы нас нашли ларки. С каждой минутой становилось всё жарче и жарче, а голая безмолвная пустыня совсем не радовала. Я гипнотизировала взглядом валун, считая до него шаги. В какой-то момент взгляд соскользнул в сторону. В отдалении показалась внушительная гора песка.

«Странно, по-моему, её раньше не было… Неужели песок так быстро движется?».

Я вновь бросила взгляд на серый камень и ускорила шаг. Сзади запыхтела Моник.

– Лейла, куда ты? Мы же уже не спешим… погоди…

Я прикрыла веки, мысленно визуализируя предыдущую картинку, затем прищурилась и снова посмотрела в сторону загадочной дюны.

«Движется!»

Ростом со взрослого цварга песчаная волна двигалась в нашу сторону, несмотря на ветер, дующий перпендикулярно вбок. Пока что она всё ещё была в отдалении, но теперь я уже точно могла сказать, что мне это не кажется. И двигалось оно быстро. Очень быстро.

– Моник, – хрипло произнесла я, не узнавая в каркающе-осипших звуках собственный голос. – А ты не в курсе, в этих… песках кто-то водится?

– Последний раз, когда местные разрешали сфотографировать Ларк из космоса, территории пустынь были крайне малы. Сомнительно, чтобы здесь водился кто-то опасный, разве что скорпионы или змейки…

В этот момент специалист по флоре и фауне увидела то, что я заметила ещё пару минут назад. Её зрачки расширились, а лицо исказилось в гримасе неподдельного ужаса. Мы обе прекрасно понимали, что к нам на невероятной скорости под песком движется нечто огромное. Не сговариваясь, мы бросились к камню как к единственному спасению. Нечто, словно уловив, о чём мы думали, ускорилось и слегка поменяло траекторию. Теперь оно уже неслось нам наперерез.

– Но я не понимаю… Я не понимаю… Здесь не должно быть никаких животных крупнее собаки, – твердила Моник, плача и заламывая руки.

Время практически остановилось. Как песчинки в древних стеклянных часах, где каждая – стоимостью в муассанит чистейшей пробы. В висках бешено пульсировало: «Скорее! Скорее…». Вдоль позвоночника струился пот. Ноги неистово жалил раскалённый песок, и не менее жгучий ветер пробирался в лёгкие, безжалостно сушил горло, стремительно выпивал из нас влагу. Мы бежали – дюна ползла к нам.

Я первой достигла огромного, обтёсанного ветром и песком валуна. Попыталась подпрыгнуть и ухватиться за край, но пальцы предательски соскользнули с гладкой поверхности. Пришлось потратить несколько драгоценных секунд, чтобы разбежаться и прыгнуть на камень.

Прыжок – и в груди всё обмерло от страха.

«Если не допрыгну, то это, чем бы оно ни было, не оставит нас в живых…»

Резкий удар о глыбу пришёлся на грудь и солнечное сплетение. Боль пронзила тело, воздух с хлопком вылетел из лёгких, в глазах потемнело, и запрыгали цветные мушки, пальцы ослабли. Исключительно на голом упрямстве я перекинула ногу и подтянулась. Нагретая солнцем порода жглась похлеще, чем раскалённое сопло истребителя. Прямо на глазах ладони стали покрываться волдырями от ожогов.

«Что за ерунда? Так не бывает! Камень не может так сильно жечься лишь из-за солнца! Сейчас только утро…»

«Нет времени об этом думать!» – обрывает внутренний аналитик.

– Моник, дай руку!

Я подползла на четвереньках к краю и свесилась корпусом, чтобы помочь девушке. Моник рыдала и что-то бормотала, впав в шок. До дюны оставались какие-то десятки метров.

– Зачем? Оно не должно быть опасно… Это явно какая-то ошибка…

Двадцать метров.

– Я не умею лазить…

– Руку, Моник, дай руку!

Десять метров. Или пять?