Агент таурель-класса

«А что между вами? – эхом отозвался внутренний голос. – Ты его находишь сексуальным и всячески это отрицаешь, отталкивая так, что любой цварг на его месте уже давно бы оскорбился. Обнажила грудь, дала себя целовать, усадить на колени, а потом резко вдавила по тормозам. Произойди такое с Аароном, он бы уже прилюдно объявил тебя своей, ему только дай повод. А Арх-хан, между прочим, вождь клана! Во всей ситуации с хтэррами Арх-хан в своём праве. Более того, он вмешался в ход сражения и фактически спас тебя. Уже за это ты должна быть благодарна».

– Вы ушли из лагеря. Обманули моих воинов и вышли в Сухие Пески. Зачем?

Вождь ларков прервал отчитывание внутреннего голоса. Я вскинула взгляд на мужчину рядом с собой и в который раз почувствовала себя перед ним виноватой.

– Моник хотела срезать несколько черенков ракхаши, чтобы попытаться вырастить деревья на Танорге.

Оливковые глаза напротив потемнели.

– Ты помогала ей в этом? Ты хотела оскорбить Духов Предков?!

Я отрицательно затрясла головой.

– Нет. Ни в коем случае. Я узнала о её плане лишь после того, как мы вышли из лагеря, и пыталась отговорить, но она не слушала. У Моник так ничего и не получилось, потому что на нас напал бахрун, и он же загнал в пустыню. Это звучит очень странно, но это правда!

Каменные плечи Арх-хана чуть-чуть опустились.

– Хорошо, – сказал ларк. – Я тебе верю. Бахрун защищал свою территорию. Дай руку.

– Что? – Я оторопела от того, как легко Арх-хан поверил в эту историю, и не сразу поняла, что он просит.

– Руку.

– Мне не больно, не надо…

– Руку, – в третий раз повторил мужчина, и так жёстко, что я не посмела ослушаться.

Не отрывая взгляда, вождь ларков медленно взял мою кисть, поднёс ладонь к губам и лизнул её. Сбавленный «ах» вырвался из горла. Меня прошибло током от прикосновения шершавого языка.

– Больно? – хмуро уточнил Арх-хан, заметив, как я дёрнулась.

– Нет… просто… – Я не знала, что сказать.

«Приятно. Безумно приятно. И это ведь совершенно неправильно, алогично и иррационально…»

– Не стоит… У меня волдыри и ожоги…

Я попыталась вытянуть свою ладонь, но не тут-то было.

– Я вылечу, – бескомпромиссно возразил ларк, не отпуская из плена звериных глаз.

Он лизнул меня вновь. Но на этот раз влажный язык прошёлся от крохотной косточки на запястье до кончиков пальцев, скользнув по тонкой кожице между ними. А затем он повторил это действие снова. И снова.

Ощущения были сродни тому, будто в животе зацвели цветы. Сладко, немного щекотно и волнующе. А ещё это было безумно дико, нецивилизованно, негигиенично, и… невероятно порочно. Смотреть, как мои ладони утопают в огромных натруженных мозолистых руках, а влажный шершавый язык нежно трогает места, где ещё недавно горели багровые волдыри. Чувствовать прикосновения к рукам, но при этом ощущать их всем телом, как будто Арх-хан пускает по мне малые токи, а я превратилась в сверхпроводник. Мягкий язык сменялся обветренными губами.

Никогда не думала, что поцелуи рук могут быть такими. Цварги тоже припадают губами к запястьям, это дань этикету, но было бы кощунственными сравнивать официальное лобызание с неповторимо лёгкими, воздушно-нежными и одновременно горячими касаниями. За всю мою жизнь ни один поцелуй не рождал подобных чувств, когда распирает от щекотки лепестков цветов в животе и мурашками покрываются внутренности. Оказывается, мои ладони всё-таки замёрзли в ручье, и сейчас от прикосновений губ Арх-хана по телу вновь растекалось желанное тепло. Я прикрыла глаза, растворяясь в томительной ласке, что будила во мне что-то тягучее, глубинное и первобытное, внутри стали сворачиваться тугие спирали.

Поцелуй, ещё один поцелуй…

Мир резко сузился до журчания ручья, моего сбившегося дыхания и искушающих касаний Арх-хана.

Когда блаженная нега укутала с головой, послышался треск рвущейся ткани.

– Что ты делаешь? – Я распахнула глаза и ошеломлённо уставилась на остатки брюк.

Вся моя правая нога от икры до бедра была обнажена, штаны оказались разорваны по внешнему шву почти полностью, виднелся даже край кружевного белья. Арх-хан же на прямых руках нависал надо мной. Вертикальные зрачки затопили почти всю радужку непроглядной тьмой, ноздри покраснели и расширились, а грудь вздымалась так резко, будто он только что сразился с десятком хтэрров. Потемневшие золотые пряди обвили вспотевшие шею и крепкую грудь.