Агент влияния Аватар или Эссе о предательстве, суггестии, ученых, Родине, любви и близости к природе

Нюанс к нюансу: в обычных условиях женщина, вместо того, чтобы сказать сразу и сделать медикаментозный аборт, тянет все месяцами, а потом уже типа поздно (или по медицинским причинам рискованно). Такое поведение указывает на безответственность и/или недоверие к мужчине, и, хотя предательством это еще не назвать, резонные сомнения «а зачем жить с той, кто мне не доверяет и не считает нужным выполнять договоренности» очень даже возникнут.

При всем этом, если договоренность «рожаем» была, то бросить беременную женщину — предательство однозначно.

Свои и чужие

Вернемся к фильму. Пишет dr_piliulkin:

«На фоне общих крайне одобрительных отзывов (…) об "Аватаре" есть и несколько возмущенных отзывов. Причем возмущенных по делу, поскольку претензия касается основной идеи фильма.

А идея эта очень проста (и мне лично близка) — отношения "Свой-Чужой".

Прав ли был Джек, вставая на сторону аборигенов, организуя сопротивление своим бывшим сослуживцам, фактически — предавая Землю и людей?

Камерон сделал все, что мог, дабы сгладить этот выбор. Нарочито отвратительный начальник рудника, эдакий гладенький лощеный бюрократ, рядом с которым Эбинезер Скрудж покажется образцом прямоты, честности — и даже человечности. Грубый и безжалостный вояка-генерал, который с улыбкой сжигает аборгенов и совершенно не хочет какого-либо мирного решения конфликта. Симпатичные ученые, встающие на защиту народа Нави. И вроде как выбор очевиден.

А если посмотреть с другой стороны?

Из обрывков информации ясно, что жизнь на Земле не сахар. И добываемый на Нави минерал не просто прихоть, а, возможно, последняя надежда человечества на спасение. Все люди на другую планету не переселятся, в обаятельных хвостатых великанов не превратятся. Так что выбор идет между жизнью одной и другой расы. Либо мы, либо они. И тогда Джек убивает свою планету и свой народ.

И это можно было показать. Легко. Стоило Камерону чуть-чуть изменить акценты, сделать вояку и бизнесмена другими людьми, со своей правдой, с нежеланием сгонять аборигенов с места — но пониманием того, что это необходимо, выбор был бы совсем иным. Гораздо более трудным. Гораздо более неоднозначным. Но это был бы другой фильм и Камерон это прекрасно понимал. Законы массовой культуры заставили его до предела упростить этический конфликт…»

Как я уже писал — суггестия не обязательно должна быть сознательной. И не стоит заниматься телепатией, гадая, хотел ли Камерон снять именно апологию предательства или же он настолько альтернативно мыслит, что этого не заметил, а просто «идея витала в воздухе». Мы обсуждаем фильм и его суггестию, а не Камерона лично.

Важно то, что в фильме нет этого самого «изменения акцентов» — и получается именно что суггестия предательства, «так можно».

* * *

Как ни странно, в «Новой газете» опубликовали статью Дмитрия Быкова, в которой он отнюдь не разделяет мнение зазомбированного спецэффектами большинства.

«Берем финальный бой, в котором полковник Кворитч (у Кэмерона большинство имен значащие, и Quaritch звучало бы у нас как Ссоркин, Драчкин) атакует своим бездушным железом и злобным огнем добрых пандорцев с их драконами, пращами, луками и стрелами. Биологическая цивилизация против механистической — дивный, перспективный в визуальном смысле конфликт, и жаль, что у Камерона он решен достаточно просто: вот если бы сама природа вступила в бой, оплетая пришельцев корнями, лианами, душа летающими семенами, — это было бы поэффектнее, но спасибо и за диких зверей, таранящих танки; все наглядно. Полковник Кворитч, почти уже поверженный и без пяти минут пристреленный, задает перебежчику Джейку Салли свой последний, убойный, хриплый вопрос: “Что, сынок, теперь ты понял, каково быть предателем?” [«своей расы», вообще-то, это важно — W.]

И тут — в нормальном фильме с нормальной драматургией образца хотя бы семидесятых годов — произошел бы финальный доворот винта, и перебежчик заслонил бы полковника от своих новых синих друзей, и повел бы его, поддерживая, к разбитому земному кораблю, чтобы вместе улететь или вместе сдохнуть. Потому что, по гениальному определению Окуджавы: “Среди стерни и незабудок не нами выбрана стезя, и Родина есть предрассудок, который победить нельзя”. Человек вообще остается человеком лишь до тех пор, пока у него есть непобедимые, дорефлексивные предрассудки: бездоказательные и недоказуемые аксиомы. Отказавшись от них, дикарь перестает быть не только дикарем, но и личностью. Родина есть Родина, права она или не права.

Я сам не уверен в этом, говоря по совести. Я уверен только, что отказ от этого предрассудка ведет к необратимым последствиям и в этом смысле уж подлинно поделит мир на “до Аватара” и “после Аватара”. Обсуждать эту коллизию сразу после просмотра мне повезло с очень крупными, широко известными восточноевропейскими фантастами. И один из соавторов на мой лепет: “Как можно, все-таки Родина”, припечатал с великолепной решимостью: “Это, братец, не Родина, а корпорация, обозвавшая себя Родиной и претендующая на эту честь без всяких оснований”.