Агент Зигзаг. Подлинная военная история Эдди Чапмена, любовника, предателя, героя и шпиона

Вот почему охотники на шпионов Тара Робертсона напряглись, когда информация об агенте под псевдонимом Фриц, имя неизвестно, полученная британскими расшифровщиками в Блетчли-Парке, была передана разведчикам. Судя по радиоперехватам, у немцев было немало проблем с этим Фрицем, который иногда обозначался в радиограммах как «Ч» или «Э». В мае парижскому отделению абвера было поручено закупить для Фрица новую одежду. Еще через неделю Нант затребовал новый радиопередатчик английского производства из числа захваченных у арестованных британских агентов. В июне, сообщили расшифровщики, немцы потратили 9500 франков на стоматолога, который понадобился Фрицу после неудачного прыжка с парашютом, — эта сумма была больше, чем большинство германских агентов получали на все время своей миссии.

Нантское подразделение абвера начало именовать Фрица Фрицхеном: уменьшительная форма имени должна была символизировать более тесные отношения с этим новым сотрудником. Из «наиболее секретных источников» стало известно, что Штефан фон Грёнинг, уже идентифицированный британской разведкой как глава нантского подразделения абвера, был совершенно очарован Фрицем. В июне он хвастался Парижу, что «Фриц уже в состоянии готовить материалы для диверсий без посторонней помощи». В июле он утверждал, что Фриц абсолютно лоялен, «любые контакты с врагом совершенно исключены». Скептически настроенные парижане в ответной радиограмме спрашивали, по какой нелепой случайности из послания фон Грёнинга исчезла частица «не».

Тем временем Служба радиоразведки сообщила, что Фриц, явно новичок в радиоделе, практикуется в нантском подразделении абвера в использовании азбуки Морзе, используя вариант кода «Виджиньер» под названием «Гронсфилд». Поначалу его передачи были весьма топорны, а когда он пытался работать быстрее, то преуспевал лишь в увеличении числа ошибок и неправильно переданных букв. Тем не менее он быстро обучался. «По прибытии в страну он будет посылать депеши на английском», — предупреждала Служба радиоразведки. После того как радиопередачи Фрица перехватывались «практически ежедневно в течение нескольких недель», перехватчик «научился распознавать его безошибочно узнаваемый стиль и фиксировать его особенности», выучив выдающий радиста «почерк». Передачи Фрица часто заканчивались радостным «73» — общепринятым сокращением фразы «всего наилучшего» или аббревиатурой FF, обозначавшей вопрос «Читаемо ли мое сообщение?». Чаще всего он подписывался «смешком» — ХУ ХУ ХА ХО, вставляя после этого 99, означающее «идите к черту», или что-то вроде этого. Фриц на глазах превращался в превосходного радиста, хотя его радиограммы были дурашливы, а порой и просто оскорбительны.

К концу лета МИ-5 собрала на Фрица солидное досье. Однако до сих пор никто не знал его настоящего имени, предполагаемой миссии, а также возможной даты и времени прибытия в Британию. Его таинственный товарищ Бобби Свинья с его королевским аппетитом и слоновьими привычками по части туалетных дел также оставался личностью загадочной.

8 Москиты

Однажды утром фон Грёнинг выдал Чапмену оружие — блестящий американский «кольт» с заряженным магазином. Раньше Чапмен никогда не носил оружия. На вопрос о том, зачем ему пистолет, фон Грёнинг туманно ответил, что «он может столкнуться с какой-нибудь неожиданностью, а в таких случаях без оружия зачастую не обойтись». Лео учил его целиться и стрелять по мишеням, установленным в парке виллы Бретоньер, и вскоре Чапмен уже хвастался, что способен попасть в монету с расстояния 50 футов.

Оружие было не единственным знаком растущего доверия фон Грёнинга. Бледнолицый Преториус больше не следил за каждым шагом Чапмена, ему было разрешено совершать прогулки в компании одного лишь Бобби, хотя их и просили не удаляться слишком далеко от виллы Бретоньер. Ему также позволили переехать из комнаты на верхнем этаже здания (где он предварительно заделал отверстия в полу) в спальню в коттедже садовника, где он мог в любое время практиковаться в составлении взрывчатых веществ и зажигательных смесей, пользуясь лабораторией, когда пожелает. Его самодельные бомбы становились все больше и сложнее. Он практиковался в изготовлении взрывателей, срабатывающих в воде, швыряя плоды своих экспериментов в пруд, где плавали утки. В саду было множество пней, и Чапмену было разрешено беспрепятственно взрывать их. Как-то раз он заложил слишком много динамита в огромный дубовый пень; тот взорвался с такой силой, что обгоревшие деревянные обломки попадали в сад соседнего дома, едва не задев хозяина. Фон Грёнинг был в ярости. Чапмен оказался не столь блестящим специалистом по взрывчатке, как он предполагал. Когда тот пытался создать запал на основе серной кислоты, летучая смесь взорвалась: ему обожгло руки, опалило клок волос, все лицо было в саже. Доктор-француз перевязал Чапмену руку, и тот отправился в постель. «Более всего я страдал от стыда», — признавался он позднее.