Агентесса. Королевский гамбит

 Зам Городничего по образованию срочно командировал учительницу немецкого языка в качестве переводчика. Про японца речи пока не шло.  И тут случился казус.

 Представьте себе:

 Начальство, в лице Градоначальника с толпой бездельников в виде всяческих там Замов и Помов, прибывшее на монтируемый объект городской инфраструктуры, стоит с довольными рожами.  Рыжий Фриц машет перед своей мордой, какими-то бумажками и лопочет что-то по-своему, а училка, коей положено переводить всю эту немецкую тарабарщину глазами хлопает, и ни хрена понять не может. Назревает конфликт.

 Прибывший Первый секретарь местного Горкома, просит учительницу немецкого перевести им, что «фриц» хочет.

– Я ничего не могу понять – смущённо заявляет женщина, виновато опустив глаза.

– Почему? – не понимает Начальство.

– Он говорит так, как нас не учили в институте, – пытается оправдаться преподавательница.

 Первый секретарь, не выбирая выражений, процедил сквозь зубы такую фразу, что преподша враз побурела и чуть не опустилась своим тощим задом в лужу.

 Если перевести реплику партийного Босса с матерного на общечеловеческий, то это звучало примерно так:

– Чему вы наших детей учите. Сволочи?

 Ситуация становилась интересной! Эмоции уже перехлёстывали через край. Ор стоял вселенский, и непонятно чем бы всё это закончилось. И тут, откуда ни возьмись, появляется Русик со схемой подвода воды к монтируемому агрегату.

 Будучи занят делом и не зная причину начальственного гнева, сержант СА спокойненько так обращается к японцу с интересующим его вопросом, на японском.

 Японец, приняв вопли местного начальства за проявление «русского гостеприимства», о котором был наслышан у себя на островах, начинает объяснять русскому "инженеру" в зелёной с погонами спецовке, суть проблемы. А там и рыжий «фриц» подсоединился к разговору.

 И вот эта троица щебечет себе на японском и немецком и даже толстенный атлас с чертежами расстелили на столе. А потом и вовсе умотали за угол строящегося объекта.

 Начальство пялится на всё это непотребство и хлопает губами, что та окунь-рыба, на бережку.

 В тот же вечер личное дело товарища Баширова легло на стол командира дивизии, и тут выяснилось, что данный товарищ свободно владеет иностранными языками, причём техническими, чему в школах не учат.

 Теперь уже не просто Докладная – огромная Закладная записка улетела в Москву.

 Спешно, прибывший «товарищ из Органов» после беседы с Башировым выяснил, что он не только в совершенстве владеет, немецким и японским, но и китайским, испанским, французским, не говоря уже об английском. При этом матом может крыть на всех языках, почище портовых грузчиков из означенных стран.

 Самородка спешно командировали в Первопрестольную. И ему было сделано предложение, от которого, он не мог, даже если бы захотел, отказаться. Что, кстати, категоричным образом не входило в его планы, но дембель ещё не наступил.

 О чём там думало начальство в высоких кабинетах в Москве непонятно, но Руслана по-быстрому дембельнули и настоятельно рекомендовали не кочевряжеться, а ехать в Питер, который в то время носил гордое имя Владимира Ильича и поступить в обычный ВУЗ на инженерный факультет.

 Спорить с Органами никто не стал и заявившись на брега Невы в дембельском прикиде Баширов в Приёмной комиссии сдал требуемые документы и написал заявление на поступление сразу на трёх языках, не считая русского, в надежде, что его выпрут.

 Расчёт оказался верным. Председатель приёмной комиссии, уважаемый доцент, который и родного языка, как следует, толком не знал, порвал все три заявления и дал указание:

 «Гоните этого умника в ядрёной фене, и чтоб я его больше никогда не видел».

 Баширов, ухмыляясь и не особенно и расстроившись, спокойно забрал документы и направился на вокзал за билетом в Учёртанароганск.

 Но тут, ретивому доценту позвонил ректор. И сообщил, что его срочно командируют на пару тройку лет в заполярный Задрищенск, преподавать Теорию Машин и Механизмов белым медведям. Баширова же культурно сняли с поезда и препроводили в студенческую общагу, сделав соответствующее внушение.

 Вступительные экзамены были сданы честно, пусть и на «хорошо».  Военная форма на экзаменаторов действует магическим образом – неуд не поставят ни за что, в чём могу лично засвидетельствовать.

 На третьем курсе вместо стройотряда на «БАМ» его командировали в одну тихую африканскую страну сантехником-практикантом. Страна находилась у восточного побережья континента и была знаменита тем, что в ней за год, менялось по три-четыре президента. Эта Обезьяния (ну если быть точным то Батуа) по большому счёту никому не была нужна. На местные нравы Большие Дядьки за Океаном давно махнули рукой и в разборки черномазых аборигенов не лезли – себе дороже.

 До дипломатических секретов «практиканта» никто не допускал, а вот чинить сантехнику, ему доверили, а заодно гонять всякую ползающую и летающую нечисть, которая водилась в прилегающих джунглях в неимоверном количестве.