Агентесса

Утром, только прилетев в Москву, Палыч отправился прямо в офис Чаусова на берегу Москвы-реки, чтобы доложить о своём успехе – если бы не он, всё могло пойти наперекосяк, а в результате и Элен могла пострадать, и компромат был бы навсегда утерян. В общем, выходило так, что он чуть ли не собственной рукой залез в ячейку банка, замаскировавшись под Лехницкого, а потом с боем прорвался через кордон швейцарской полиции и агентов Моссад, поджидавших его у выхода из банка.

Но Чаусова эти героические подробности не заинтересовали. Как только он ознакомился с содержанием документов, тут же позвонил Идельсону:

– Моня! С праздником тебя!

– Иван, ты что, перебрал по случаю победы «Арсенала»?

– Да нет, я к футболу равнодушен, что к лондонскому, что к тульскому. Но мне тут прислали подарочек из Цюриха, который, полагаю, тебя очень огорчит.

В трубке раздалось сопение. И чуть позже:

– Ты извини, у меня совещание по очень важному вопросу. Я потом перезвоню.

Уже через час в одном из кабинетов здания Правительства на Краснопресненской набережной собрались трое не на шутку озабоченных граждан – помимо хозяина кабинета, Антона Евгеньевича, это Михаил Идельсон и Яков Либерзон. Разговор сразу начался на повышенных тонах.

– Это позор какой-то, пятно на всю мою компанию! – кричал Идельсон, брызгая слюной.

– Ты предпочёл бы, чтобы пятно легко на власть, а ты останешься белым и пушистым? – Антон Евгеньевич с трудом сдерживал желание выругаться матом, потому что ситуация была из ряда вон и просвета в ней не наблюдалось. – Кто же из вас так наследил, что называется, дал маху?

Михаил и Яков переглянулись, но ни один из них не решился ткнуть в другого пальцем – всё потому что оба хороши. Понадеялись на профессионала, а тот сидит теперь в Лефортово, вроде бы молчит, но стоит пошатнуться креслу под Антоном Евгеньевичем, как тут же сдаст обоих – выложит всю подноготную и даже кое-что добавит от себя.

– Надо что-то делать, – изрёк Либерзон, при этом развёл руками, так что его неспособность найти верное решение стала предельно очевидна.

Когда в бессилии признаётся инициатор всей аферы, это означает, что дело швах, то есть тут не обойтись без сакральной жертвы. Эта мысль осенила Антона Евгеньевича столь неожиданно, что он даже подскочил на месте, вызвав беспокойство всех присутствующих.

– Антоша! Что с тобой? – спросил Идельсон, и тут же догадался: – Есть идея?

– Есть, да ещё какая! Так вот, други мои, один из вас должен взять всё на себя.

Возникло замешательство, поскольку ни Михаил, ни Яков не могли понять, что означает «всё», и самое главное, кому из них предстоит взойти на эшафот.

– Я тут вообще ни при чём, моё дело предложить, а уж что там и как, знать не знаю, так что вы меня не впутывайте, – взмолился Либерзон.

– Вот ты как заговорил! А когда вошёл в правление компании, не задумывался, с какой стати я назначил на этот пост какого-то Яшу из Бердичева?

– Во-первых, не какого-то, а во-вторых, это ещё надо доказать.

– Следственный комитет докажет, не сомневайся.

– Ну тогда я вас обоих сдам!

– Ах, так! Ищи себе новую работу, сегодня же подпишу приказ об увольнении. Советую обратиться к главе Следственного комитета, чтобы он назначил тебя штатным стукачом.

Примерно в это же время не менее драматические события происходили в здании на Сенатской площади, в Кремле.

– Иван! Ты не понимаешь, о чём просишь.

– Но почему? Если хотя бы один кирпич бракованный, всё здание может рухнуть.

– Оно и рухнет, если попробуем удалить этот кирпич.

– Так что же делать?

– Скоро выборы, правительство будем обновлять, тогда и возвратимся к этому вопросу.

– А этот Моня… Тебя не смущает, каким путём он поднялся на вершину списка Форбс?

– Да ладно тебе! Он дело делает, приносит прибыль государству. А если начнём копать, что да как, и почему не осуждён никто из участников залоговых аукционов, тогда экономике конец! Всё потому что только на таких, как они, экономика и держится.

– А я?

– Ну, ты да Плиннер, да ещё, пожалуй, Земечев… Но всё это исключения из правила, и нам ничего не удастся изменить, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Ты пойми, сейчас ни один толковый человек не пойдёт на государственную службу, если не будет уверен, что сможет работать на себя, на собственный карман.

– Да, как говорят французы, селяви.

– Это не французы говорят, а я. Причём в более резких выражениях. Увы, ничего изменить нельзя. Лицемерие 80-х, помноженное на беспредел 90-х воспитало такое поколение людей, что хоть плачь!

– Ладно, пусть ты прав.

– Не пусть, а так оно и есть!

– Я, в общем, не о том. Если Моню нельзя трогать, хотя бы помилуй генерала Викулова.

– Ах, этот? Во-первых, он уже не генерал. А во-вторых, создатель организованной преступной группы в МВД.

– Ну как ты не поймёшь, что всё это подстроено!

– Не зарывайся, Иван! Возомнил себя выше ФСБ, суда, прокуратуры?

– Да ничего я не возомнил, просто жаль парня. Припёр к стенке жуликов, вот они и отомстили.

– Это ещё надо доказать.

– Так доказательства есть!

– Ну-ну… Тогда выкладывай!

– В Лефортово содержится бывший полковник ФСО…