Агентство 18+

Либерман Романа мало чему научил, а вот Валентина Сергеевна, верный соратник и помощник гуру психологии, дала очень много. Эта могучая женщина научила Романа профессии. Казалось, она бы могла многому научить и самого Либермана, если бы он не возомнил себя Богом. Евгений Зиновьевич почти не занимался клиентами. Он распихивал их по таким «неграм» как Корецкий, а сам писал книги о своей гениальности и обрастал нужными связями.

Когда в клинике появлялись люди значимые, то есть, занимающие высокое положение (такое изредка, но случалось), Либерман занимался ими лично.

– Это не есть хорошо, – услышал Роман однажды из уст Валентины Сергеевны.

Почему она так считала, до поры оставалось загадкой. Вероятно, Либерман косячил неслабо. Евгений Зиновьевич настоятельно рекомендовал всем своим сотрудникам читать его книги. Эдакий цитатник Мао. Но это ещё полбеды. Беда случилась тогда, когда Либерман назначил день для обсуждения своего последнего шедевра.

– Глупость моё второе «я», – в сердцах однажды заявил мне Роман.

Нет бы промолчать, спеть хвалебную песню боссу, лишний раз улыбнуться. Нет! Роман Корецкий решил блеснуть умом и включить критика. По сути, он сказал правду. Труд Евгения Зиновьевича не представлял собой никакой научной и практической ценности. Так, набор индусских заклинаний. Сплошные мантры. Именно это Корецкий и сказал. Выложил, ничего не скрывая и не приукрашивая. Наступила гробовая тишина. Ни сам Либерман, ни все присутствующие не ожидали от Романа такой прыти. Валентина Сергеевна сняла очки и начала кашлять. Тут все поняли. Это был сигнал о том, что с этой минуты Роман Корецкий враг Либермана навсегда.

Сам шеф сидел как обмороженный. Он некоторое время сидел неподвижно, положив ладони на стол, и уткнувшись взглядом в одну точку. Потом поднял глаза на обидчика и очень тихо сказал:

– Мне очень жаль, что я сразу вас не разглядел. Сколько вы у меня работаете?

– Почти четыре года, – ответил Роман.

– Хорошо замаскировался. Вам надо уволиться. Здесь могут работать только единомышленники.

Либерман спрыгнул со своего кресла и стремительно вышел из кабинета. За ним встала и пошла Валентина Сергеевна. Она на секунду задержалась рядом с Романом.

– Глупо, Роман, – прошептала она Роме на ухо. – Глупо. А главное, бесполезно.

Вот эти слова тронули Корецкого. Права была Валентина. Но воробей уже вылетел. Роман уволен. А Либерман через какое-то время напишет следующий «шедевр».

Неделю Корецкий просидел дома. Злость на себя сменилась жалостью, жалость безразличием, безразличие хандрой.

– Выпей водки, – как-то вечером за ужином предложил отец. – Много выпей.

– Ты думаешь, это спасёт? – спросил Рома.

– Не спасёт. Но отвлечёт.

– Нет, папа, спасибо. Перетерплю. А водки я выпью в пятницу.

– Почему в пятницу? – спросила мама.

– Пригласили в ресторан. У друга, у Кости, тридцатилетие. Сказал, если я не приду, пришлёт наряд полиции. Зачем судьбу испытывать? Схожу, развеюсь.

На самом деле Костя Пугачёв не шутил. Он работал в прокуратуре и вполне мог устроить другу принудительное прибытие в ресторан. (Шучу). Да и Роману надоело сидеть дома. Надо было возвращаться к жизни и что-то делать. Искать работу надо, вот что делать.

Константин собрал друзей в ресторане на Охотном ряду. Пугачёв тащится по итальянской кухне. Вот я лично понять не могу, почему люди любят есть итальянскую, японскую или китайскую еду за тысячи километров от той же Италии или Японии. Козе понятно, что не будет здесь того же изумительного вкуса как в маленьких уютных ресторанчиках на Пиренеях. Продукты другие, атмосфера другая, обслуга, в конце концов. Паппарделле качо-э-пепе (паста с сыром и перцем) из шебекинских макарон вам не приготовят. Анну Каренину не может сыграть чернокожая актриса по определению. А если уж кто-нибудь решит выпендриться, то будет это совсем не Анна, и, тем более, не Каренина. Не играет же Мартина Лютера Кинга Алексей Панин. В Москве я предпочитаю нашу русскую кухню. Это вкусно и честно. Но Пугачёв думал иначе.

Роман приехал последним. Компания была уже за столом. Из всех своих друзей только Корецкий пришёл один. Остальные были парами, даже Тимофей, который ценил и оберегал свою свободу как Кощей бессмертный яйцо. Все знали, что Роман расстался со своей звёздной Еленой, и никто не задавал лишних вопросов.

Вечер шёл своим чередом. Друзьям было весело и уютно. В какой-то момент Роман обратил внимание на парочку за соседним столиком. Они сидели очень близко, и Роман слышал обрывки фраз. Из того что долетало до ушей он понял, что мужчина, скорее всего, иностранец. Он говорил с ярким акцентом. А девушка русская. В какой-то момент Корецкий всё своё внимание переместил за соседний столик. Иностранец и девушка ссорились. Роману, как специалисту в отношениях полов, стало интересно. Он даже подвинулся от своего стола к соседнему, чтобы лучше слышать.

– Люси, – говорил мужчина, – тебе надо быть современным. Так не можно, как ты поступать.