Агентство «Чудо-трава»

Генрих не ответил, и я пошагала по пустой улице. Ветерок приятно холодил мои щёки, а гудящие ноги отзывались на каждый шаг. Будь проклят Вукула с его пробежкой! Я вздохнула и покосилась на луну. Всё же он вернулся! Не сумел вычеркнуть меня из жизни. А значит, не всё ещё потеряно. Уж я постараюсь вернуть любовь волколака. При воспоминании о его потрясающих глазах, моих губ коснулась мечтательная улыбка. Мы обожали бродить по ночам, а под утро занимались безудержным сексом. В постели мой любимый просто зверь! Кулаки мои сжались, а зубы скрипнули. Нет уж! И не мечтай Вукула, я тебя так просто не отпущу!

— Мара, — окликнула меня Забава, и я оглянулась. Русалка стояла у поворота, который я, задумавшись, проскочила. — Далеко собралась?

Я покосилась на непроницаемое лицо Генриха и приподняла брови:

— А! Сегодня он в этой забегаловке? Я и забыла…

И подошла к двери, украшенной яркими картинками полуголых девиц и неоновыми огнями, у которой сонно топтался плюгавенький человечек с гадкой полуулыбкой. Нос Забавы потешно дёрнулся.

— О! — прошептала она, и её глаза наполнились восхищением при взгляде на невзрачного с виду зазывалу. — Гелиофоб… Давно ты здесь работаешь?

Тот склонился перед русалкой в поясном поклоне, и его тонкая белая рука ухватила её пальчики, а губы легко прикоснулись к тыльной стороне её ладони. Он заискивающе посмотрел на Забаву снизу вверх:

— К вашим услугам, о прекраснейшая! Вы — совершеннейшее существо, которое я сегодня встретил!

Щёки Забавы порозовели, а взгляд влажно засверкал.

— Твоя правда, — с удовольствием ответила она. — Как приятно встретить знатока истинной красоты!

Генрих, которому надоело топтаться на пороге, слегка пихнул русалку сумкой, и Забава с криком влетели в двери забегаловки. Охотник покосился на зазывалу:

— Не смей прикасаться ко мне!

Тот подобострастно склонился ещё ниже, чем перед Забавой:

— Что вы, господин охотник! И мысли не возникло…

Мы прошли в кабак, и взгляд мой нашарил русалку. Забава восседала на коленях какого-то парня, а везунчик возвёл глаза к потолку.

— Не знаю, за что, но спасибо! — проорал он.

Я усмехнулась: надеюсь, приземление русалки было мягким. Хотя бы поначалу. И спешно оглядела зал в поисках Лежика. На маленькой сцене вокруг блестящего столба тряслась полуголая девица, на барной стойке крутилась ещё одна, и её трусики бугрились от множества купюр. Жуткая попса рвала барабанные перепонки, а в нос ударил острый запах алкоголя.

Генрих решительно направился к стойке бара, рядом с которой я разглядела стайку хохочущих девиц. Охотник сунул руку в самую гущу и за шкирку вытащил Лежика. Я скользнула беспокойным взглядом по лицу брата, испачканному губной помадой. Вид у инкуба был помятым, взгляд осоловелым, но улыбка абсолютно счастливой… Он послал девицам воздушный поцелуй:

— Сп-пасибо!

Ответом ему было дружное хихиканье. Я бросилась к брату, но запнулась и полетела в объятия какого-то здоровенного толстяка. Раздался громогласный хохот, и его лапищи приподняли меня под полом.

— Суперприз! — зарычал он.

Зал закружился перед моими глазами, и я ощутила под ногами опору. Я выпрямилась и с ужасом поняла, что стою на сцене. Полуголая девица с улыбкой суккуба изгибалась перед моими глазами, а вокруг раздавались крики:

— Раздевайся! Давай, детка! Не стесняйся!

Я остолбенела, а в лицо бросилась краска. Девица подскочила и прошептала:

— Я помогу тебе расслабиться, подруга! И неожиданно впилась в мой рот страстным поцелуем. Я гадливо оттолкнула её, и стриптизёрша полетела со сцены, лицо её удивлённо вытянулось, а глаза расширились.

— Ах ты, ведьма! — вскрикнула она и тут же вскочила.

Я хмыкнула:

— Ну, ведьма…

Ярко накрашенные губы её скривились, а руки вцепились в тонкую бечёвку. Стриптизёрша дёрнула за неё, и занавеси за сценой, зашуршали. Ноги мои приросли к полу, а кожа на голове стянулась от ужаса. Множество взглядов впились в меня из многочисленных зеркал, окружающих сценку.

— Покажи хорошее представление, ведьма! — презрительно выплюнула стриптизёрша. — А мы рассмотрим тебя со всех сторон!

И она бросила в меня что-то, послышался звон, и в нос мой ударил терпкий аромат. Но я не отрывала зачарованного взгляда от сверкающей поверхности, но не видела своего отражения. Только не это! Даже одно зеркало способно свести меня с ума. Перед глазами уже поплыл туман, а из блестящих рам выходили чужие воспоминания. Образы вырывались из-под контроля моей ворожбы и закружились по сцене.

Я закричала, пытаясь закрыть глаза ладонями, но было поздно: чужие мысли и желания, выпущенные отражающими поверхностями, уже вырвались на свободу. Первой жертвой стала как раз та стриптизёрша-суккуб, которая требовала зрелищ. Глаза её стали огромными, и из груди вырвался жуткий хохот сумасшедшей русалки, воспоминания которой были последними из пленённых мной.