Агентство «Чудо-трава»

С замирающим сердцем я задрала подол своего жуткого платья, нащупала в кармане брюк кулон, который выпал из шкатулки в доме Лежика, положила флакончик между ладонями и постаралась забрать то, что внутри, но ничего не произошло. По спине моей словно пробежалось стадо мурашек от неприятной догадки. Неужели то, что попало в сосуд, уже не изъять? Я покосилась на холм, вспоминая что-то важное в разговоре хранителей. Сигард говорил, что его дочь помогла Генриху просмотреть украденное из хранилища воспоминание. А значит, Аноли может помочь и мне. Кажется, у меня только одна возможность заглянуть в прошлое.

Я осторожно подтянулась за ветку и, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах, похромала в сторону тех кустов, куда Лежик утащил Аноли. Раздвинула руками жёсткие ветки, и челюсть моя отвисла при виде обнажённой спины брата.

— Нет, ну вы издеваетесь?! — прошипела я и, отвернувшись, нащупала ухо инкуба: — Под носом у Сигарда! Лежик, тебе жить надоело?

Брат тихо взвыл, пальцы его вцепились в мою руку, и инкуб попытался выкрутиться:

— Это всё она!

Я обернулась и иронично царапнула взглядом зачарованную Аноли: руки девушки были раскинуты, рот приоткрыт, а пуговицы на платье расстёгнуты почти до пояса.

— Ага, — хихикнула я. — Злая инститорша набросилась на бедного беззащитного инкуба и попыталась изнасиловать? Сядь, сказала!

Оттащила брата, усадила на землю и подобралась к Аноли.

— Спроси её, как она показала воспоминание из кулона Генриху, — показывая им амфору, прошептала я.

Лежка взволнованно покосился на кулон в пятнах крови, который лежал на моей ладони, и потянулся к Аноли. Ощутив его прикосновение, девушка вздрогнула и подняла голову. Инкуб склонился к её уху, и до меня донёсся его нежный шёпот. Охотница улыбнулась, и взгляд её остановился на амфоре в моей руке.

— Да, — певуче произнесла Аноли. — Я показала Генриху воспоминание, которое он принёс. Я же красная птица иллюзий! Конечно, я не так сильна, как папа, и гипноз мне не особо даётся, но это я могу! — С энтузиазмом добавила она, словно нахваливая себя перед Лежиком. Лицо её приняло капризное выражение: — И я не виновата! Если бы отец не вмешался и не оттянул половину воспоминания, его сознание не повредилось бы. Я очень переживала, что папа в коме, но Генрих поклялся всё исправить, и у него это получилось…

— Твой отец, — перебила я, — тоже красная птица иллюзий?

Аноли не отрываясь, смотрела на моего брата, словно совершенно не замечала меня. Лежик повторил мой вопрос, и инститорша кивнула, а я нетерпеливо сунула флакон брату:

— Прикажи ей показать мне это!

— Но, Мара, — опешил брат. — Ты же слышала, что она говорила об отце, которого отправила в кому. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Не так уж она хороша…

— Я хороша! — Красавица потянулась и бросила на инкуба сладострастный взгляд: — Позволь мне доказать это!

Лежик хмуро посмотрел на охотницу и отрицательно покачнул головой.

— Мне необходимо узнать, что там! — взволнованно проговорила я. И жалостливо простонала: — Ну, Лежик! Ну, пожалуйста! Такая удача — эта красная птица иллюзий…

— Только вот синий огонь не иллюзорен! — мрачно пробурчал Лежик. — Мара, обязательно это делать именно сейчас под носом у десятка инститоров? Мы же в Краморе!

Я зло прошипела:

— Правда? А я думала, что мы в борделе! Тебя же не остановило то, что родитель твоей новой любовницы всего в нескольких шагах от вашего ложа сладострастия? Короче, братец-кролик, если не хочешь получить порцию самых жутких воспоминаний от меня, то прикажи Аноли показать мне это! Или освоишь полумеры, или после тебе будет не до любви!

Лежик скрипнул зубами, кадык его дёрнулся, а листья кустарника зашуршали, когда он пододвинулся к Аноли, приподнимая девушку за плечи. Та осторожно села и приняла в руки кулон, благосклонно выслушав его приказ. Лицо её стало серьёзным, а взгляд сосредоточился на амфоре. Инститорша поднялась на колени и вытянула руку так, что кулон покачнулся около моего лица. Я смотрела, как амфора раскачивается, и в ушах зашумело, а очертания кустов расплылись. Исчезло и белое пятно лица Аноли.

* * *

Большая светлая комната мне не нравилась, она словно внезапно наполнилась страхом и страданиями, и я старалась прижаться к маминому боку как можно плотнее. Но мама в очередной раз резко отстранила меня, и слёзы обиды сжали горло.

— Айка, не лезь! — строго приказала она. — Не сейчас, дочка. Ты же хочешь, чтобы тебе снились плохие сны?

Я помотала головой: плохие сны и так приходили слишком часто, чтобы самой звать их. Я обернулась и с ненавистью уставилась на мужчину и женщину, которых привели к маме. Всё из-за них! Ещё недавно мама читала мне сказку и показывала интересные картинки, а эти всё испортили. Я зло посмотрела на мужчину, и тот застонал, руки его сжали голову, а колени подкосились. Его спутница охнула и бросилась на помощь, а я лишь рассмеялась её потугам.

— Айка! — воскликнула мама, дёргая меня за руку. — Прекрати немедленно! Ты ведёшь себя плохо! О чём мы с тобой говорили?