Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне

— Когда сообщили о гибели Лестера, шла подготовка к раскопкам, — сказал Теофил. — Все стали выражать Сампайе соболезнования, а у него был такой вид, словно у него зубы болят. Уверен, многие приняли это за гримасу скорби, но не очень-то это на скорбь походило. За соболезнования он поблагодарил, при этом заметил, что не такими уж они с Лестером были друзьями, просто когда-то вместе проходили практику и участвовали в нескольких экспедициях. Их пути давно уже разошлись.

— Трусливая сволочь! — возмутился Джонни. — У него ведь такие связи. Мог бы что-то предпринять, и защиту бы ему обеспечили… Значит, у него тут свой интерес.

— Ничтожество, каких много, — небрежно обронила Диана. Так, словно речь шла о тараканах, которых в последнее время слишком много развелось. Она не демонстрировала своё презрение. Наверное, она никогда ничего не демонстрировала. Могла одним взглядом или словом чётко обозначить границу между собой и всякими ничтожествами, которые не стоят её внимания. Вот она, голубая кровь.

— Как ты догадалась, что надо делать? — спросил Самандар. — И вообще… Как тебе всё это удалось?

— Я ознакомилась с этим письмом и всеми материалами Лестера — сидела над ними всю ночь. Мне казалось, что от всей этой информации вот-вот голова взорвётся. Под утро я немного поспала, выпила крепкого кофе, и картина стала вырисовываться. Тут ведь достаточно сложить ключевые моменты. Интерес урмиан к раскопкам в Маххаджане, их сотрудничество с Хоббером, дружба Доримены с его семейством, версия Эрики, подтверждаемая двумя текстами о царевнах и кошках, необычная кошка, подаренная Эрике этой урмианской стервой, якобы виртуальная машина времени, на которой Доримена прокатила нас с Эрикой. Я же чувствовала, что там всё было реально… И наконец, все эти странные метаморфозы с гробницей, о которых мне рассказал Фил (ха, она тоже называет его Филом!), да он ещё и сканы мне принёс. Я поняла, почему в гробнице всё изменилось. Почему там оказалась мумия молодой Анхесептамон. Урмиане вошли в то время и убили её… Я, конечно, удивилась, что археологи сперва увидели там мумию пожилой женщины. Ведь если убийцы проникли в тот временной отрезок, то мы должны видеть только результат их вмешательства, а не то, что было бы, если бы они не вмешались. Но Джонни объяснил, что в этом месте пространственно-временной континуум так нарушен, что можно видеть разные временные пласты и разные варианты прошлого…

— Более того, — перебил Джонни с тем воодушевлением, какое на него накатывало, когда в его голове рождалась очередная идея. — Вмешательство в то или иное важное событие иногда создаёт ещё один вариант реальности. То есть образуется ответвление… От мира как бы отпочковывается другой мир, похожий на него, но другой, где с момента вмешательства всё идёт по-другому.

— Любопытно, — ухмыльнулся Самандар. На его красивом лице была написана смесь искреннего интереса и скептицизма.

— Если честно, мне бы не хотелось, чтобы Анхе состарилась и умерла в Хату-Септе, — вздохнула Диана. — Я бы хотела, чтобы она оттуда вырвалась. Вместе с Нехтамоном. И я хочу ей помочь.

— Может, лучше даже не пытаться, — осторожно сказал Теофил Каллистос. — Если в нашем времени недалеко от остатков Хату-Септа нашли её пожилую мумию, значит, ваш план явно не удался…

— Ничего это не значит, — возразила Диана. — Джонни прав. Можно вмешаться в ход событий, создав другой вариант реальности. Я хочу, чтобы Анхе ушла оттуда. В ту реальность, где она и Нехтамон будут счастливы.

— Знаешь поговорку о благих намерениях? — археолог явно не хотел, чтобы Диана возвращалась в Египет и снова подвергала себя опасности. — И о том, куда они порой ведут…

— Вообще-то в ад её хотят отправить другие, — я чувствовала, что Диана сердится, но очень не хочет это показывать. — Думаю, ей всё-таки можно помочь. И Аменемхет так считает.

— Это её наставник? — спросила я.