Агентство «Острый нюх». По следам преступлений

«Беги!!!» – раздался в голове его рев, и я, прежде чем успела понять, что происходит, метнулась обратно в свою комнату. До меня снова донесся шум, яростный рык, звуки борьбы, и в следующий момент я уже обернулась песцом. Они быстро бегают и легче, чем рысь… Запрыгнула на подоконник, к открытому окну, и тут дверь в мою комнату разлетелась щепками. Я оглянулась и в ужасе застыла, глядя на высокую сутулую фигуру в проеме, плотоядно скалившуюся на меня. Взгляд выхватил окровавленные пальцы с длинными кривыми когтями, с которых капало, острые клыки, вымазанные красным, как и растянутые в жуткой ухмылке губы. Горевшие в темноте глаза были похожи на раскаленные угольки.

Сознание превратилось в студень, в нем увязли разрозненные обрывки мыслей, паника сковала тело, сделав его неповоротливым и деревянным. Вампир. Нечеловечески быстрый хищник, при обороте им двигала лишь жажда крови и убийства. Именно поэтому их держали в резервации под строгим надзором некромантов. Как эта тварь оказалась здесь, в моем доме?! Время застыло, я все никак не могла отвести взгляд от фигуры в проеме, понимая, что теряю драгоценные мгновения, но тут позади вампира мелькнула тень, и что-то сбило его с ног. По комнате покатился рычащий разноцветный клубок, и я, очнувшись, развернулась и спрыгнула из окна на крышу веранды, а оттуда – на землю.

Дальше все слилось в нескончаемый бег через город, потом лес, по снегу, уже лежавшему здесь, на севере, не останавливаясь и не давая себе времени отдохнуть… А потом вдруг в какой-то момент я поняла: все. Внутри что-то оборвалось, перед глазами мелькнуло окровавленное, застывшее лицо отца, а по сердцу словно зазубренным ножом резанули. Я легла, зажмурившись и положив голову на передние лапы, и завыла от боли и отчаяния, а еще от того, что совершенно ничем не могла помочь. Если бы осталась, погибла точно так же – я ведь не умела драться, мне вообще всего пятнадцать, я только перешла в десятый класс!.. И хотя хотелось свернуться калачиком под ближайшим кустом и замереть, позволив зиме пробраться потихоньку под густой песцовый мех – тут уже в ноябре было холодно и снежно, – я заставила себя бежать, стиснув зубы, без остановки. Переставлять лапы, двигаться вперед безлюдными тропинками, в обход деревень, питаясь мелким зверьем, когда совсем сильно есть хотелось… Я запретила себе думать о прошлом, и постепенно оно стерлось в памяти, там не осталось ничего, кроме усталости, боли в лапах и тоски, я почти забыла себя, позволив звериной части сознания взять верх. Пока не оказалась на улицах большого города, в каком-то дворе, где меня и нашли.

Глава 3

Я проснулась от собственного плача, тихого и какого-то безнадежного. Память вернулась разом и одарила меня полным набором картинок, болезненно-сладких, пронзительных, острых, ничуть не потускневших за четырнадцать лет. Может, потому, что они спали? И для них не было этих месяцев, проведенных в мучительных переживаниях о том, что я потеряла? Зато теперь… Свернувшись клубочком, я зажмурилась и сильно, до крови прикусила губу, сдерживая вой, рвавшийся из груди. Там образовался провал, пропасть, наполненная жидким огнем, жегшим изнутри и не дававшем сосредоточиться ни на чем. В памяти мелькали обрывки видений прошлого: папа, мама, старший брат, наши семейные посиделки… Теперь их не было, они все остались там, в доме, четырнадцать лет назад. Потому что пытались выгадать для меня драгоценные минуты, задержать двух вампиров, дать мне время убежать из дома как можно дальше. Чтобы я выжила. И у меня получилось… Но, господи, какой ценой!

Не знаю, сколько пролежала, умирая от тоски и боли, снова переживая ту кошмарную осеннюю ночь. Сон ушел окончательно, мышцы ломило от напряжения, а глаза немилосердно щипало от слез. Надо бы умыться… Судорожно всхлипнув последний раз, я оторвала тяжелую голову от подушки и нащупала на тумбочке трубку, посмотрела время: шесть утра, за окном, естественно, еще темно, однако вряд ли усну в ближайшие пару часов. Кое-как соскребла себя с кровати и прошлепала на кухню, отыскав в шкафу початую бутылку коньяка – хороший напиток, ему время только на пользу идет. Я сварила себе кофе, налила туда рюмочку и устроилась в гостиной на подоконнике, в любимой позе, подтянув колени к подбородку и завернувшись до самого носа в шерстяной плед. Все-таки умно поступила, уехав сегодня к себе, – сейчас я никого не хотела видеть, переживая шок и горе в одиночестве, и сочувствующих моя израненная душа вовсе не желала. Ни Женьки, ни Рэма.