Агентство Пинкертона [Сборник]

— Вы начали работу в…….часов; кончили в…….часов.

— Вы завтракали с…….часов до…….часов.

— Кого вы встретили, когда шли на работу?

— Укажите имена, номера рабочих и номера их машин.

— Что он (или сна) вам сказал?

— Что вы ответили?

— С кем вы разговаривали в предобеденные часы?

— Укажите подробности каждого отдельного разговора.

— Отметьте, не отходят ли рабочие от машин до гудка?

— Укажите имена и номера машин недовольных рабочих и изложите причины их недовольства.

— Укажите имена и номера машин пьяниц, бездельников, организаторов, агитаторов и нелояльных людей, которые занимаются рабочим вопросом или интересуются анархизмом, индустриализмом, социализмом или какими-нибудь иными словами, оканчивающимися на «изм».

Ежедневный отчет должен дать помощнику заведующего полную картину жизни агента. Помощник заведующего должен знать, когда вы кончили работу, когда ужинали, провели ли вечер с пользой для дела, когда вернулись домой, сколько издержали денег и для чего.

Лучший способ не выделяться среди других — это приносить свой завтрак в корзиночке и завтракать, присоединившись к какой-нибудь группе рабочих.

Рекомендуется время от времени посещать кафе и салуны[4], угощать, но в скромных размерах, а также принимать угощение. Не будьте щедрым, но не проявляйте скупости. Если только это может вызвать на откровенность, — не жалейте денег на выпивку. Занимайте официальные места и держитесь поближе к лидерам.

Все, что вы делаете, делайте просто и естественно.

Пустыми, светлыми от луны улицами Крейн спустился к реке. Над самой рекой город, совсем уже не похожий на город, обрывался последними нищими домами. По отлогому скату стлалась затоптанная трава. В домах не было света, в воздухе не было ни звука ни движения. Отражение луны так спокойно лежало на темной воде, что казалось — вода стоит неподвижно. Крейн с моста смотрел, как лунная полоса быстро мигает множеством огненных пятен. Тонкие доски качнулись и заскрипели, будто под непосильной тяжестью. На мост поднимался человек.

«Хейвуд! Скорее уйти»!

Но Хейвуд уже смотрел Крейну в лицо, освещенное луной.

— Я вас видел у Гарпера.

Огромной мягкой рукой он притянул Крейна, и Крейн с удивлением почувствовал себя маленьким и очень легким. Он стоял перед Хейвудом, как мальчик, который, разговаривая с мужчиной, смотрит собеседнику в жилет. Он невольно следил, как извилистая полоска галстука сбегает вниз по синей рубашке.

Хейвуд был без шляпы, так же, как утром на трибуне. Прямые волосы, слегка спутанные ветром, так же свисали на высокий лоб. Не было только утреннего жестокого напряжения, от которого твердело лицо. Он казался теперь взволнованным и утомленным; он был доволен, что в бессонную ночь его рука легла на плечо младшего брата.

— Будем бастовать, мальчик?

Крейн наклонил голову.

— Стачка будет из самых долгих, вероятно, из самых кровавых… У тебя есть семья?

Крейн покачал головой.

— В такие дни хорошо быть одиноким. Ты видел когда-нибудь настоящую стачку?

— Нет.

— Так вот, ты увидишь, как люди со своими детьми и пожитками будут жить на большой дороге, потому что О'Нейл выгонит их из домов, принадлежащих Компании… как семья из шести-семи человек будет получать на неделю паек стачечного комитета: десять фунтов плохой муки, восемь фунтов молотого маиса, фунт кофе, фунт риса и полфунта бобов — и ничего лишнего для детей. Двадцать лет подряд я участвую в стачках, и я понял, — нельзя привыкнуть к тому, что умирают дети.

Рука на плече Крейна задрожала и стала тяжелой.

— Все равно. Ни одного шага назад. Если мы ослабеем, нас разорвут. Ты понял?

Крейн молчал. Он знал, что нужно заговорить, и от страха он неосторожно молчал. Страх рос и уже почти ничем не отличался от ненависти. «Можно, например, вытащить револьвер и застрелить Хейвуда сразу… Все равно, пока Хейвуд жив — отвратительный страх никогда не оставит Крейна».

— Здесь слишком много стариков. Я неспокоен. Слишком многие здесь слушали Сэма Гомперса. Теперь у них гнилые сердца… Вот у Джо я видел славную девушку… О! — Хейвуд вдруг рассмеялся, — будь я проклят, если она не твоя невеста!

— Вовсе нет, — сказал Крейн сердито; — она невеста Джима.

— А! — сказал разочарованно Хейвуд, — я не знаю Джима. Ничего, ты и твой Джим и ваши девушки, вы должны толкать стариков… О чем ты думаешь? Скажи, — голос Хейвуда вдруг отвердел, — почему ты молчишь?

Сейчас Хейвуд повернется лицом, и Крейн увидит слепое страшное веко, скрытое линией профиля. Молчать стало нестерпимо.

— Я думал о том, что узнал сегодня. О «деле Молли», брат Хейвуд. Я хотел вас спросить…