Агентство Пинкертона

— Джим, мы — в руках правосудия. Это крайне опасно. Порджери до того глуп, что, исчисляя в последний раз заслуги Ассоциации владельцев копей, прямо сказал: «Попытки навязать стране только союзный труд были пресечены судебными решениями, которых мы добились за свой счет». Джим, я не знаю, в чем нас обвинят и за чей счет будут судить… Если за счет Вильфрида Реджа, то, милый Джим, мы можем заранее признать себя повешенными.

* * *

Крейн ждал инструкций в грязном салуне у вокзала. За окнами поднимался медленный и мутный рассвет.

Пятнадцать минут тому назад в салуне появился еще один посетитель — джентльмен с нервным лицом и довольно длинными волосами. Он пил виски, вертел на пальце кольцо и смотрел на Крейна почти вопросительно. Это утомляло. У человека, скрывающего свое лицо, свое имя или профессию — под чужим взглядом неприятно натягиваются нервы.

Хозяин салуна, опытный вестник и хранитель оплаченных тайн, сунул Крейну записку, слегка пахнущую духами.

«Дорогой Крейн,

Мак-Парланд вами доволен и находит, что вам пора возвращаться в Виктор, так как денверские дела, как более ответственные, будут впредь поручаться мне.

Я тоже приеду в Виктор, как только проведу в союзе демонстрацию протеста по случаю незаконного похищения лидеров.

Постарайтесь закончить интересную операцию с распределением стачечных пособий.

Кланяйтесь мисс Молли. Кажется, ее жених скоро переселится в лучший мир.

Д. С.»

Крейн пошел к выходу, застегивая пальто. Беспокойный сосед решительно встал навстречу.

— Вы рабочий?

— Да.

— Мог я вас видеть здесь на собрании рудокопов?

— Конечно. В Викторе, я член исполнительного бюро.

— В таком случае, сядьте. Налейте виски. Слушайте. Я — адвокат Ричардсон, поверенный Западной федерации рудокопов. Здесь происходят невероятные вещи. Сегодня ночью — вы не поверите — арестованы Хейвуд, Мойер и еще один' молодой рудокоп. Я выразился неточно: похищены! Украдены, если хотите.

Усталость одолевала Крейна. Он с трудом привел мускулы лица в положение, выражающее смесь удивления с испугом.

— Я знаю очень мало, не больше того, что молодой Хорти во время ареста успел рассказать по телефону.

На этот раз выражение удивления далось Крейну без всякого труда.

— Он сообщил, что на минуту заперся от шерифа, что их, как видно, увозят в Идаго. Это — рука пинкертоновцев.

— А полиция?

— Полиция мелко плавает. Послушайте, в Идаго они погибнут…

— Вы сообщили в союз?

— Нет, я знаю своих ребят. Ради Хейвуда они возьмутся за револьверы. О’Нейлу только того и надо. Нет. Вместо этого я посетил достопримечательность города Денвера. Город Денвер славится мягким климатом и судьей Сэнли, который не продается. Замечательный судья принял меня в ночном колпаке и согласился выдать приказ Habeas Corpus[5]. Я жду здесь шерифа Фрезера с приказом.

— Шериф тоже не продается?

— Это неважно. Он полон рвения, потому что шерифы из Колорадо враждуют с шерифами из Идаго; это — ненависть, освященная десятилетиями.

Адвокат Ричардсон налил виски и рассмеялся.

— Вот и он… Выпейте виски, шериф.

Шериф Фрезер, полный, румяный, с прямым носом, с прямым пробором подсел к столу.

— Этот молодой человек нам поможет, — Крейн поклонился, — он отъявленный враг шерифов из Идаго.

Адвокат Ричардсон разложил на столе карманную карту западных штатов.

— На станции готовят экстренный поезд. Назначение — ясно. Помните, за пределами Колорадо наш Habeas Corpus теряет силу.

Адвокат Ричардсон ногтем провел по оранжевой плоскости штата Колорадо, через острый край желтого штата Ву-мниг в темно-голубое Идаго.

— На станции Денвер им легко ускользнуть. Дальше… экстренный поезд может идти без остановки до самого Эванса. Там придется менять паровоз. Значит — там они в наших руках.

— А если… специальный поезд минует линию Эванс — Боиз…

— Нет, им осталось бы направление на Огден-Сити, — адвокат Ричардсон царапнул ногтем на границе желтого Вуминга, — оттуда в Идаго переправляться на лошадях. Это нелепо. Итак, двое из нас и приказ Habeas Corpus отправляются в Эванс с пассажирским поездом, который будет здесь через восемь минут. Мы их опередим. Один из нас остается в Денвере искать поручителей и на всякий случай присматривать за неподкупным судьей. Останусь я. Вы возьмете с собой молодого человека, шериф. Что касается вас, если вы рудокоп, товарищ…

— Я плавильщик…

— Если вы плавильщик, товарищ, — вы сделаете это для Билля Хейвуда.

* * *

У шерифа Фрезера в чемоданчике были бутерброды; он ел и угощал Крейна. Крейн ел и думал о том, не предъявить ли шерифу голубую карточку?

— Как это похоже на господ из Идаго!.. У меня арестованные ведут себя прилично и не болтают по телефону. Ничего. Мой покойный отец (шериф в Теллюрайде) говаривал: после удовольствия арестовать человека, самое большое удовольствие — освободить человека, арестованного другим шерифом.

«Нет, — подумал Крейн, — голубая карточка не годится».

На станции Эванс шериф быстро отыскал помещение ресторана. Крейн отправился на телеграф. В окно № і он подал телеграмму на имя адвоката Ричардсона:

«Прибыли Эванс ждем поезда».

В окне № 2 сидел телеграфист, полный, румяный, с прямым носом.