Агентство Пинкертона

Скрипучая конторка под зеленым абажуром, несмолкаемый стук Ремингтона, цифры, разграфленная бумага и чернильные пятна уходили из жизни Крейна. Начиналась новая судьба. Будущее стало бок о бок с детскими играми, с юношескими мечтами о подвигах и приключениях, с головокружительными романами, которые в школе нужно было прикрывать учебником арифметики. Неподвижно стоя перед столом, Крейн со страшной внутренней скоростью одолевал расстояние, лежавшее между обыденным прошлым и необычайной новой судьбой. Эта скорость была так велика, что принципиальный ответ, который следовало дать мистеру Бангсу, в несколько секунд остался далеко позади (и мистер Бангс это понял, потому что проницательность входила в число его служебных обязанностей).

Сердце Крейна билось неровно и трудно, как у бегуна, проходящего финиш. Он только спросил:

— И я увижу великого сыщика?

— Великий сыщик скончался в 1884 году. Во главе предприятия стоят его сыновья и наследники: мистер Роберт Пинкертон в Нью-Йорке и мистер Вильям Пинкертон в Чикаго. Впрочем, их вы тоже не увидите. Мне остается напомнить вам о том, что вы имеете честь вступить в организацию, в течение пятидесяти пяти лет бессменно стоящую на страже порядка, закона и добродетели. Мы никогда не спим — этот девиз агентов Пинкертона отныне будет вашим жизненным правилом. Мы вечно бодрствуем, охраняя от темного мира порока и преступления священнейшее достояние человека: религию и семью, мораль и собственность,

Крейн очень устал; на мгновенье ему показалось, что слова, которые произносит главноуправляющий Бангс, так же как волосы и руки главноуправляющего, сделаны из дерева.

— Наша организация, мистер Крейн, вполне обеспечивает своих служащих моральными благами. Что касается материальных условий, то пока не рассчитывайте на многое. Для начала пятнадцать — восемнадцать долларов в неделю.

(Пауза).

— Вы поняли меня во всех отношениях?

— Да, сэр.

Мистер Банте склонил над бумагами желтое лицо с черными стеклами. Разговор был окончен. В дверях Крейна нагнал улыбающийся толстяк.

— Поздравляю, мой мальчик! Главноуправляющий областной конторой (что касается меня, то я — Джиль, его первый помощник) никогда не ошибается в людях.

И Джиль достал из бокового кармана конверт.

Длинный коридор был пуст. Крейн прислонился к стенке. Голова вдруг перестала работать и веки опускались от страшной нервной усталости. С усилием он вынул из конверта ассигнацию в десять долларов, бланк с адресом и пометкой: «быть на месте 1 июля» и небольшую, продолговатую карточку с изображением всевидящего ока:

НАЦИОНАЛЬНОЕ СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО ПИНКЕРТОНА

Крейн перевернул карточку; напечатанные черным шрифтом почти во всю ширину серо-голубого картона, на оборотной стороне стояли три слова:

We Never Sleep

«Мы никогда не спим» — девиз великого сыщика — превращался в правило поведения Джеральда Крейна; голубая карточка агентства становилась входным билетом в удивительное будущее, где предстояло завоевывать доверие, выполнять поручения, получать доллары, бессменно стоять на страже невинности и собственности, религии и порядка.

ГЛАВА III. МУЗЕЙ НАТА ПИНКЕРТОНА

Чикаго. — Национальное сыскное агентство Пинкертона. — Поразительные экспонаты.

В 1818 году на юго-западной оконечности побережья озера Мичигана стояло двенадцать индейских хижин. Белое население деревни состояло из четырех человек.

Еще в 1829 году сыромятня и лесопильный завод были главными промышленными предприятиями Чикаго.

Болота и степи штата Иллинойс принадлежали индейцам, снимавшим скальпы с побежденных врагов. Еще в тридцатых годах белые обитатели Чикаго, торговцы и миссионеры, чувствовали себя неуверенно; по словам современника, они приобрели даже привычку, просыпаясь по утрам, быстро ощупывать свое темя.

В 1834 году комиссар федерального правительства собрал совет вождей индейских племен.

— Великий Отец из Вашингтона, — начал комиссар, — услышал о желании индейцев продать нам свою страну…

Вожди быстро ответили через переводчика, что Великий Отец из Вашингтона, должно быть, встретил вещую птицу, которая наговорила ему небылиц, как это случается иногда с вещими птицами.

— Великий Отец из Вашингтона, — продолжал комиссар, — думает, что индейцы много выиграют, продав свою страну.

Мнение Великого Отца в конце концов восторжествовало. Продав свою страну у озера Мичигана, индейцы ушли на запад и север. Белое население могло беспрепятственно приступить к прорытию канала Мичиган — Иллинойс, который должен был поставить Чикаго в центре огромного водного пути.

В 1837 году Чикаго получил звание города. Чикаго насчитывал двадцать тысяч жителей в 1848 году, когда открылось движение по каналу. Через двадцать лет жителей было уже триста тысяч. Чикаго вырос в пятнадцать раз.