Агентство плохих новостей

— Значит так, люди вы все, я вижу, приличные! Сбрасывайтесь быстро по сто рублей и я подниму вам настроение патриотическим стихотворением! Давайте, давайте! Не стесняйтесь! Вот вы, вы тоже, покажите перед девчонками щедрость, сто рублей — ведь не жалко?

Весело насобирав в кепку-ленинку денежных бумажек, мужичок убрал деньги в карман, зажал кепку в руке и начал декламировать:

Кто-то скажет о нас, о русских,
Мол, прошли уже ваши года!
Кто-то русский томится грустью,
Говоря — это правда, да!
Я скажу вам немного иначе.
Я скажу вам наоборот.
Очень многие завистью плачут.
Глядя злобно на русский народ!
Не спеши их покрыть точным словом
И за зависть их не ругай!
Раз родились за дальним кордоном
Пусть завидуют нам, так и знай!
Пусть завидуют все англичане
Нам за точный ход поездов.
Пусть завидует польские паны
За победы наших отцов.
Пусть завидуют американцы
Ведь мы лучше умеем летать.
Пусть от зависти стонут голландцы,
Что нельзя у нас употреблять.
Пусть завидует каждый японец,
Что у нас очень много земель.
Пусть удавится жабой эстонец,
Что не помнит славянских корней.
Пусть болгары от зависти ропчут,
Что умеем мы строить АЭС.
Пусть в Ираке завидуют молча
ПВО, что у нас с вами есть.
Пусть чернеют от зависти турки,
Греки, негры, арабы, испанцы,
Что в плюс пять они ходят в тужурках
И в крещенье боятся купаться.
Пусть вздыхают на Филиппинах,
Где жилой дом размером с гараж.
Пусть завидуют граждане мира,
В мире каждый шестой метр наш!
Да зачем нам чужая зависть?
Мы завистников в топку пошлём!
Испытаем и гордость и радость,
За страну, ту, в которой живём!

Слушатели благодарно захлопали в ладоши. Вася, как и многие, ощутил необыкновенный прилив эмоций и добавил в снова протянутую кепку-ленинку ещё сто рублей.

— Очэнь красыво! — отозвался стоящий рядом черноволосый парень. Он отпустил свою смуглую подругу и достал из кошелька пятитысячную купюру. — Вазьмыте, пажалуйста!

Бородач вытянул ладонь:

— Беру только сторублёвками, я же поэт, а не рвач!

— Эй, гдэ я тут размэн дэлать буду? — расстроился слушатель.

— А, ладно, представлю, что это — пятьдесят бумажек! — поэт забрал деньги, козырнул всем и пошёл прочь.

Вася взял Алёну за руку и повёл дальше в летний вечер.

Между тем Димин день протекал совсем не так сладко, как хотелось бы. Проснувшись ближе к раннему обеду, Сорокин посмотрел на ярко светившее солнце, прислушался к беззаботному чириканью птиц за окном и подумал — отчего же в столь летний день ему так тяжко на душе?

И тут он вспомнил, что вчера было воскресенье, а значит сегодня — понедельник. Пришла дата встречи с бывшим генералом, состоятельным банкиром, отцом Снежаны и просто замечательным человеком Курковым Алексеем Денисовичем. Остатки сна как рукой сняло.

Стараясь не думать об этом, Дима побежал в душ, затем на кухню перекусить.

И тут он, всё таки, неожиданно ярко вспомнил полчаса тишины субботней поездки с Курковым и его семьёй из Рублёвского особняка. Вспомнил как генерал сипло шипел напоследок «в понедельник поговорим». Вспомнил звук затвора именного пистолета в гостиной дома у Снежаны.

Аппетит мгновенно пропал.

Посидев с ложкой в руке минуты три, Сорокин теперь вспомнил снятое на телефон видео с вечеринки и подумал, что такого вечера в своей жизни он, пожалуй, ещё не проводил. Ради такого стоит и рискнуть!

Аппетит пришёл, завтрак быстро ушёл.

Дальше были сборы, печать отчёта, путь в центр столицы, в один из тех переулков, в которых из-за неожиданной возникает обманчивое чувство, что ты не в центре огромного мегаполиса, а на краю маленького городка. Именно в таком тихом укромном месте располагался офис Алексея Денисовича.

Брусчатая мостовая. Ворота во дворик, железная дверь с камерой, пункт охраны, секретарь, пять минут ожидания перед смертью и вот, его пригласили на встречу.

Сорокин тихонько сидел у стола в кабинете управляющего банком. На стене тихо тикали маятником часы, единственный источник звука в помещении.