Агентство «Томпсон и К°»

Почему она не покинула корабль? Почему не прервала путешествие, которое, впрочем, не следовало предпринимать с самого начала? Это был единственный логический выход, он поставил бы все на свои места. Вынужденная это признать, Элис, однако, чувствовала в глубине души, что все ее существо протестует против такого решения.

Она открыла иллюминатор и с наслаждением подставила лицо теплому бризу.

В эту ночь рождалась новая луна. И небо и море тонули в черноте. Сверху были звезды, внизу — огни корабля, стоящего на якоре.

Волнуемая беспокойными мыслями, Элис долго сидела задумавшись, вглядываясь в темное пространство, в то время как с пляжа до нее доносился вечный шепот гальки.

Глава XIV КУРРАЛ-ДАШ-ФРАЙАШ

На следующий день в шесть часов по утренней прохладе от отеля «Англетер», куда были доставлены восемь гамаков, караван из восьми путешественников тронулся в путь. Шестнадцать носильщиков сопровождали еще шестнадцать сменных. К восьми часам сделали короткую остановку в Камара-ди-Лобуш, затем решительно устремились в гору по дороге, прозванной из-за ее крутизны Мата-Беф, что значит Убийца быков.

Люди брали штурмом и побеждали тропинку, доканывающую быков. Одно удовольствие было смотреть на носильщиков гамака. Два часа подряд, сменяясь через каждые пятнадцать минут, они ровным шагом без единой жалобы поднимались по крутому склону. Только к десяти часам устроили отдых. Дорогу тут пересекал небольшой почти пересохший ручей, и вместо надоевших камней здесь был ровный грунт. После часа ходьбы носильщики, пройдя заросли старых каштанов, унылую степь, где от прежнего леса сохранилось лишь несколько сосен и наконец мелколесье пахучих кустарников, остановились около грубой ограды. За ней виднелись красивые стены кинты Кампанариу.

Эта кинта, когда-то великолепная, теперь представляла собой жалкие развалины. Туристы не стали искать помещение для обеда, а предпочли расположиться на открытом воздухе, на площадке. Носильщики расчистили ее от камней и колючего кустарника, а также от всяких отбросов — следов мадейрской нечистоплотности. Из вещевых мешков достали продукты, постелили на землю белую скатерть.

Пока под наблюдением Робера накрывали на стол, туристы остановили свое внимание на двух каштанах, возвышающихся возле кинты. Самый большой из них — настоящая достопримечательность острова — был более одиннадцати метров в окружности.

Но разыгравшийся после тяжелого подъема аппетит заставил всех поспешить за импровизированный стол. Однако и тут не обошлось без неприятностей: стол окружили козы и грязные оборванные дети. Угрозами и подачками с трудом удалось всех прогнать.

Только путешественники вошли во вкус обеда, как внимание их привлекла странная личность, показавшаяся в дверях кинты. С лицом кирпичного цвета, всклокоченной бородой и гривой волос, которые в чистом виде, наверное, должны быть светлыми, этот человек, опираясь на дверной косяк, жадно смотрел, с каким аппетитом туристы поглощают еду.

— Добро пожаловать в мои владения,— сказал он, приподнимая остатки огромного сомбреро[93], от которого, впрочем, остались только поля.

— Ваши владения? — переспросил Робер, приподнявшись и отвечая на приветствие хозяина.

— Да, мои владения кинта ди Кампанариу.

— В таком случае, сеньор, извините иностранных туристов за бесцеремонность, с какой они расположились на вашей земле.

— Не надо извинений,— возразил собеседник на вполне сносном английском языке.— Счастлив оказать вам гостеприимство.

Робер и его спутники смотрели на подошедшего с удивлением. Их взгляды переходили от его жалкой личности к лачуге — жилище этого странного собственника. Последнему, казалось, доставляет удовольствие удивление гостей.

— Позвольте представиться дамам самому, поскольку оказать мне эту услугу некому. Надеюсь, дамы простят такую невежливость дону Мануэлу ди Гойа, вашему покорному слуге.

Благородный оборванец произнес эту тираду полувеличественно, полушутливо. Но его, несмотря на подчеркнутую вежливость, выдавали глаза. Они не могли оторваться от обильного стола и перебегали от паштетов к ветчине, ласкали соблазнительные фляги и очень красноречиво говорили о страданиях желудка.

Элис сжалилась над несчастным хозяином. Радушным жестом она пригласила сеньора Мануэла разделить их трапезу.

— Благодарю, охотно принимаю приглашение,— ответил тот, не заставляя себя упрашивать.— И не считайте, что вы попали в плохую компанию. Эта грубая внешность скрывает «моргаду», как нас здесь называют. Вы видите одного из крупнейших земельных владельцев острова.

Видя вопросительно-ошеломленные взгляды туристов, дон Мануэль рассмеялся.

— А! — воскликнул он.— Вы спросите, как же выглядят остальные? У других еще больше дыр, чем у меня, а дома еще хуже моего.

Глаза моргаду блестели. Сюжет своего рассказа он, по-видимому, принимал очень близко к сердцу.