Агентство «Вечность не вопрос» (СИ)

Ну и конечно я. Существо довольно экзотическое, но рядом с остальной нашей компанией блеклое. Ведьма рожденная, как и Люцик, только мои родители этого не хотели и довольно сильно смущались того, какой у них вышел первенец. Уж не знаю, что там и как произошло, но родилась я с длинными почти белыми волосами и золотыми глазами. На моем детском плечике был шрам из трех полос, будто оставленный кем-то из семейства кошачьих. Врачи тут же поставили диагноз «демонизм», но «демонизм» странного толка. В современно медицине выделяется много разных штаммов демонизма и ангелизма у деток, но мой встречается в единственном экземпляре. Я росла, а ни цвет волос, ни глаз не изменились и даже отметины на плече росли одновременно со мной, не стягивая кожу, как делают это обычные шрамы.

Если раньше, таких как я и Люцик забивали камнями, то сейчас общество относится к нем куда терпимее. В России всегда существовало спокойное отношение к магии, и если в Европе горели костры инквизиции, то у нас государство испокон веков сквозь пальцы смотрит на любое проявление ереси. Так, отругают для профорги, святой водой обрызгают, ну и забудут. А во время Советского Союза нас со светлыми гоняли наравне, так что нам, темным, не обидно было. Мы тогда даже единым фронтом выступали за послабление отношения к любой Религии, и во Второй мировой вместе работали, насылая страшные бураны и обращая солдат в волкодлаков, что бы в бескрайних лесах врагов рвали на части. Когда же Совок распался, то вместе со строительством храмов, мы тоже подключились и организовали собственную коалицию, институты открыли, школы, завели политиков на видных местах и даже пару демонов вызвали на нужды отечества, так сказать. Отечество нам за демонов весьма благодарно, а потому, в отличие от всего остального, более цивилизованного мира, не сажает нас в тюрьмы и не рубит головы.

Но даже если бы не восторжествовавшая толерантность, я в отличие от Люца, в этом мире бы прижилась, потому что внешне не сильно отличаюсь от обычного человека. Надо ли говорить, что это меня вполне устраивает. Метр шестьдесят ростом, волосы белые, будто я днями и ночами вымачиваю их в краске, зрачки желтенькие, но это коричневыми линзами можно поправить или простеньким заклинанием. Красотой я особенной не отличаюсь, формами тоже. Обычно те, в ком есть демонские мутации двигаются как кошки, говорят зазывным голосом или привлекают всеми способами, какими привлекает зло. Я за собой особенных способностей к очарованию к двадцати пяти годам не обнаружила, может еще проснуться. В нашем мире нельзя ни в чем быть уверенным на сто процентов.

Работа моя заключается в том, чтобы призывать или изгонять демонов, и работа эта довольно травмоопасна. Мне приходится чертить сдерживающие круги, выставлять печати и загонять в них тела мало-мальски плотные и зримые, приманивая демонов из глубин преисподней своей кровью. Кстати преисподняя – это метафора. Мы на самом деле понятия не имеем, с каких уголков нашей мульти вселенной к нам попадают ангелы, демоны и прочие мифические нематериальные сущности, но предпочитаем пользоваться лексическими определениями 19 века. Потому что у всех, кто в этот вопрос пытается слишком глубоко вникнуть, кукушка съезжает уже через месяц. Зачем я их вызываю? Частенько люди заключают с демонами сделки, те за жалкую плату в виде человеческой души могут одарить здоровьем, талантом, молодостью. Моральная сторона вопроса меня гнетет не сильно, потому что если не я вызову демона, то кто-нибудь другой. Или, упаси силы мироздания, человек догадается сам полезть в интернет за схемами вызова. Скорее всего у него ничего не выйдет, но может и получиться, и потом ищи его останки, разбросанные по частям по всей Москве.

У меня стопроцентная явка, что для колдунов является нонсенсом. Демоны, как говорит наша начальница, меня любят.

Помяни черта, то есть ведьму... В мой кабинет вальяжно вошла Инна, мне она всегда напоминала хищную птицу вроде грифона, только окрашенную каким то безумным художником. У Инны крючковатый нос, большие зеленые глаза слегка навыкате, короткие рыжие волосы, стоящие ежиком, и ежедневно разноцветные когти на руках. Потому как ногтями это безобразие язык назвать не поворачивался.