Агентство «Вечность не вопрос» (СИ)

– Мозгоправ, – закончил за меня ангелок и усмехнулся. Он прекрасно понял, что я имею ввиду и скорее всего в глубине души был согласен. Способность вот так выправлять настроения людей, изменять их психическую реакцию талант несомненно полезный. – Но, признаюсь, меня дар меня не всегда слушается так хорошо, он рядом с тобой будто становится более ярко выраженным.

Существует теория про совместимость потоков, что один практик может усиливать другого, поэтому колдуны послабее в ковены то и собираются. Но методология магии – дисциплина, как бы сказал Велыч, плохо поддающаяся дифференциации, поэтому я не собиралась забивать свою голову еще и причинами, по которым Рафаэлю рядом со мной легче колдуется.

– Так, с хлебом мы покончили. Теперь настало время зрелищ. Я тебе беса обещала. – я забрала у Рафа посуду и закинула в посудомоечную машину, пока тот не вызвался ее мыть. Подозреваю, что он один из любителей оказать бесполезную и даже вредную в хозяйстве помощь. Я открыла окно, впуская ароматный осенний воздух, остановилась, вглядываясь в небо, в котором никогда не было видно звезд и только сиротливая луна освещала небосклон. Он же выразительным взглядом наблюдал за моими действиями, рассматривал амулет с бирюзой, что походил на индейский ловец снов, вязь из обережных знаков, украшающих подоконник и рамы.

– Феняяяя, – заорала я в темноту, и темнота дрогнула и откликнулась шорохом темных крыльев. Вдрогнул Рафаэль, потрясенно уставившись на беса, бес приземлился на подоконник, оцарапав пластик когтями.

– Звали, хозяйка?

Звала. Я делала это чрезвычайно редко, потому как Феня, хоть и был мощным стражем, оставался моим позором как практика. Одним из заданий во время обучения Люцем, было - отправить свою душу в инферно и вытащить оттуда более менее осмысленную сущность, дабы сделать из нее батарейку. Помещать такую суть полагается в хрустальную сферу - лабиринт, которую мне и выдал Люц. Задание более менее пустяковое, любой из практиков справился бы с ним без запинки. Любой, но не я. В то время я только рассталась со своим ухажером и пребывала в глубокой депрессии. А депрессию я глушила белым сухим вином. Залив в себя три четверти бутылки, и находясь в стадии «шальная императрица», я нырнула в Ад и даже вынырнула обратно, попутно прихватив с собой мерзопакостное шипящее создание.

Но помещать его в заготовленную сферу показало мне жестоким, поэтому держа сущность в одной руке, я распахнула окно и впихнула ее в одного из голубей, что вечно сидели на подоконнике, в ожидании крошек. При этом запихивать беса в голубя мне тогда жестоким не показалось.

Осуществив это действие, я положила бездыханное тельце птицы на стол и завалилась спать. Каково же было удивление, когда на утро, усиливая похмельную боль в моей головушке нечто вроде голубя, только покрытое темно-синей, почти черной чешуей, смотрело на меня бесовскими глазами и орало в ухо:

– Хозяин, мне нужно имя хозяин!

Весь поток нецензурщины, которым я наградила птичку в момент пробуждения для имени не годился. Позже, проикавшись, я назвала ее Феня, поскольку вытащила ее из Инферно. Когда я принесла свое творение Люцу, он орал на меня благим матом. Практики старой школы - народ консервативный, и по правилам сущность должна бы сидеть в кристалле в виде сгущенной энергии, а не летать вокруг на чешуйчато-перепончатых крыльях и радостно повторять : "Слышьте, сучки! Я на Земле! Выкусите!". Хорошо хоть птичку разрешил оставить при условии, что никто больше не узнает о моих экспериментах.

Фене я поручила досматривать за домом, изредка я брала его на ритуалы, чтобы произвести впечатление на нанимателей, а в остальное время он свободно парил, где хотел.

Вымахал Феня в два раза, с тех пор как я его вызвала, и теперь был размером с крупную ворону.

– Здесь ангел. Говна лопата. – Говорил он короткими фразами замогильным голосом и чаще нецензурно.

– Рафаэль, – представился мой напарник, рассматривая беса.

– Говна лопата. – повторила «птичка», не меняя интонации. Но ангелок кажется не обиделся, или привыкать начал. Птичку рассматривал с интересом, но руки не тянул. А Феня принялся ходить по подоконнику, цокая когтями. Если он и дальше будет так расти, за птичку его принимать перестанут. Тогда регистрировать придется и еще на налог подпаду, что б его.

– Феня, ты вроде дом должен сторожить. Так?

– Так, – коротко ответил он, хищным взглядом высматривая угощение. Ел Феня все, но человеческую еду жаловал особенно. Оно к лучшему, я по началу боялась, что котики пропадать начнут.

– Вчера ночью в этот дом было совершено проникновение. Как ты это допустил и почему не предупредил меня?

Птичка фыркнула, имей я больше представлений о мимике пернатых, сказала бы, что ухмыльнулась:

– Так он ваш же.

– Ваш все, хозяйка. Его душа ваша, как моя.

Птичка смотрела на меня, я на птичку, и Фенина морда приняла задумчивое выражение, а затем видимо в его мозгу щелкнула какая-то деталь, и он, разразился криком, захлебываясь словами.