Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг.

Интересно отметить, что с агентов никаких расписок и других оправдательных документов при денежных расчетах не бралось.

Благодаря таким мерам и такому воздействию на психологию, немцам в большинстве случаев удавалось овладеть неустойчивой личностью агента и поработить его, и он появлялся в тылу противника уже в качестве убежденного германского шпиона, связанного с той стороной не только материальными выгодами, но и узами дружбы и симпатии.

Начальникам германской фронтовой агентуры были даны распоряжения бдительно следить за тем, чтобы агенты-двойники не могли причинить вреда германской армии. Им вменялось в обязанность наравне с вежливостью и дипломатической внимательностью относиться с недоверием к каждому агенту, ибо "обстоятельства иногда обращают самого честного и благонамеренного агента в предателя". Этим офицерам постоянно напоминалось, что агент-двойник может вредить германской армии тем, что: 1) может выдать противнику сведения о германской армии и организации агентуры; 2) может сообщить противнику, что немцам известно о нем и что неизвестно; 3) может давать неверные сведения об армии противника.

Германская разведка считала возможным, если и не устранить эту опасность, то, по крайней мере, ограничить ее следующими мерами:

1. Не менее, чем за две недели до командировки агента-двойника вполне изолировать его в особой секретной квартире (под наблюдением агента тайной полиции), отправить его на фронт в непроницаемых очках, или в автомобиле с заклеенными окнами, в сопровождении начальника агентуры.

2. Соблюдать осторожность при инструктировании и передаче заданий агентам-двойникам.

3. Во избежание получения ложных сведений сравнивать и сопоставлять получаемый материал с уже имеющимися сведениями.

В исключительных случаях германская разведка предоставляла своим агентам отпуска в тыл своего фронта, иногда до трех месяцев. При этом, по возвращении агента из отпуска, его, как правило, выдерживали определенное время на конспиративной квартире, прежде чем отправить опять на работу. Это делалось для того, чтобы агент успел до известной степени позабыть все то, что видел и слышал в тылу, а также в расчете на то, что за этот период времени обстановка уже успеет измениться и тем самым агент лишится возможности разболтать противнику что-либо существенное.

При вербовке агентов рекомендовалось обращать внимание на то, чтобы агент имел близких родственников на германской стороне. Все эти родственники брались на учет и в случае измены или недобросовестности агента к ним применялись репрессивные меры.

В общем, кадры немецких агентов набирались главным образом из местного мужского населения.

Весьма редко попадались агенты немецкой национальности, хотя среди местного населения (Литва, Прибалтийский край, Польша, Эльзас-Лотарингия и т. д.) таковых имелось достаточно.

Летом и осенью 1915 года немцы в широких размерах пользовались также военнопленными, не только рядовыми солдатами и унтер-офицерами (последними в особенности), но и офицерами.

На разведку они отправлялись, понятно, в форме своей армии, под видом бежавших из плена.

Среди германских агентов часто попадались лица с уголовным прошлым, пониженной нравственности, заведомые авантюристы, пьяницы, воры-рецедивисты и т. д.

Среди городских жителей часто попадались фабрично-заводские рабочие, мастеровые, пекаря, парикмахеры, мелкие торговцы и торговые служащие, весьма часто ученики. Редко попадались люди интеллигентных профессий.

Агентами выбирались лица, хорошо знавшие язык той страны, в которую они направлялись. Знанию немецкого языка значение не придавалось и, по данным русской контрразведки, весьма часто попадались германские агенты, не понимавшие немецкого языка, но зато хорошо знавшие язык местного населения и, по возможности, язык неприятеля.

По возрасту чаще всего вербовались молодые люди до 18 лет, а также пожилые и старики, лет 55 и старше.

При каждом разведывательном бюро имелось по 2–3 вербовщика для работы в городе; для деревни имелись особые вербовщики.

Городские вербовщики состояли из молодых людей немецкой национальности; иногда это были унтер-офицеры германской армии, зачастую знавшие хорошо местный язык.

В каждом бюро, кроме того, имелся в качестве вербовщика среди сельского населения разъезжавший по деревням торговец, имевший большое соприкосновение с крестьянством в силу своей профессии. Агенты из среды военнопленных вербовались немецкими унтер-офицерами, хорошо говорящими на родном языке пленного и иногда переодетыми в форму его армии. Иногда же эту роль исполнили военнопленные унтер-офицеры, перешедшие на сторону немцев.