Агенты Берии в руководстве гестапо

Так и сделали. Бережков и офицер сели на переднем сиденье, а «влюбленного» резидента советской разведки Александра Короткова спрятали на заднем. Высадили его у универмана Кауфхауз дес Вестенс, а через два часа подобрали у метро «Ноллендорфплац». На следующий день выезд повторили, высадив Короткова у метро на Уланштрассе. Теперь ему дали больший срок для «прощания», и чтобы скоротать время, немецкий офицер и Бережков зашли в ресторан на Курфюрстендам. Где неожиданно встретили эсэсовцев, приятелей Хайнемана. Он представил русского как родственника своей жены из Мюнхена. Выпили «за нашу победу», после чего подобрали резидента. При расставании Хайнеман дал понять, что ему был ясен смысл проведенной операции. Сказал: «Возможно, когда-нибудь случится так, что мне придется сослаться на эту услугу, оказанную мною советскому посольству. Надеюсь, что это не будет забыто». Отсюда, кстати, видно, что в гестапо и СС не только Мюллеру была не симпатична война на востоке. Ну а Коротков во время выездов сумел встретиться с членами группы Шульце-Бойзена, забрать у них имеющиеся разведданные, договориться, чтобы они подготовили радиопередатчик и радистов. И чтобы ждали связных от Центра с дальнейшими инструкциями.

Французское правительство в Виши вело себя по отношению к Германии очень послушно. Обнародовало «Положение о евреях» и приняло уполномоченных от антиеврейской секции под руководством Даннекера, обосновавшегося в Париже. Устроило пересыльные лагеря для депортации евреев в места уничтожения — и охраняли эти лагеря не немцы, а французская жандармерия. В 1941 г. правительство Петэна — Лаваля ввело закон о смертной казни за «антинациональные происки» и об образовании чрезвычайных трибуналов. А с началом войны выслало советских дипломатов. И для организации Треппера канал связи через «легальную» резидентуру тоже оборвался. Но его сеть к переходу на радиосвязь была уже подготовлена. А поскольку она до 22 июня пользовалась другими способами передачи информации, то «проявилась» вдруг в эфире совершенно неожиданно для немцев.

Однако и германская радиослужба работала хорошо. Первый радиоперехват был осуществлен уже 26 июня. В этот день главная станция перехвата вермахта, расположенная близ Кенигсберга, засекла мощный передатчик, действующий в районе Москвы. Его совершенно правильно идентифицировали как станцию советского разведцентра. Принялись искать в эфире, с кем же она «ведет разговоры». И вскоре обнаружили ответные «голоса»…

Впрочем, до поры до времени руководство Германии не придавало этому значения. При том разгроме и хаосе, который царил в Красной Армии, деятельность разведки выглядела не опасной. Если даже и сообщит какие-то важные сведения, то советское командование все равно не сможет ими воспользоваться. СССР выглядел уже побежденным, и лидеры Третьего рейха вовсю делили шкуру «русского медведя». 16 июля Гитлер провел совещание с Герингом, Кейтелем, Борманом, Розенбергом, Ламмерсом, где указал, что для подчинения русских надо «применять все необходимые меры: расстрел, перемещение лиц и т. п…» Фюрер поставил задачу: «Мы стоим сейчас перед необходимостью разрезать пирог в соответствии с нашими потребностями, чтобы иметь возможность, во-первых, доминировать на этом жизненном пространстве, во-вторых, управлять им, а в-третьих, эксплуатировать его». Присутствующие кроили карту СССР, обсуждая, какие территории включить в состав рейха, какие использовать в качестве его колоний, а какие отдать финнам или румынам. Спорили о назначениях уполномоченных в еще не завоеванные области. Для проведения в жизнь «остполитик» («восточной политики») было создано «Остминистериум» — министерство восточных территорий во главе с Розенбергом.

По результатам данного совещания 22 июля вышла директива фюрера, предписывавшая «распространение оккупационными войсками такого террора, какой потребуется для искоренения любых попыток сопротивления среди гражданского населения». На Геринга возлагалась «эксплуатация страны и использование ее экономических возможностей». И он говорил своим подчиненным: «Я намерен именно грабить, и грабить эффективно». А итальянскому министру иностранных дел Чиано Геринг сообщил: «В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов человек. Пожалуй, хорошо, что так случится, ибо некоторые народы должны быть истреблены. Но даже если они не должны быть истреблены, тут ничего нельзя поделать». С ним соглашался Борман, 23 июля он писал Розенбергу: «Славяне призваны работать на нас. Когда мы перестанем в них нуждаться, они могут преспокойно умирать». А Кейтель 27 июля подписал директиву, согласно которой обязанность наведения порядка на оккупированных территориях СССР возлагалась на Гиммлера. С правом применять любые меры и использовать «не законные процедуры судопроизводства», а «меры террора, как единственно эффективные».