Агенты Берии в руководстве гестапо

Германские генералы впоследствии утверждали, будто они говорили, что нельзя одновременно наносить удары в двух направлениях, на Сталинград и Кавказ. Но стоит взглянуть на карту, чтобы понять бессмысленность подобных возражений. При прорыве только на Сталинград, узкой полосой, немцы получили бы фланговый удар всей советской группировки, отступившей в сторону Кавказа и скопившейся там. А при прорыве только на Кавказ левый фланг оказывался очень уязвимым со стороны Сталинграда. Двойное направление было неизбежным. И вопрос в данном случае следовало ставить по другому — начинать ли вообще масштабное наступление на юге. Однако никто из германского военного руководства в таком ключе вопроса не ставил. Генералы были уверены в успехе.

Они, как и фюрер, очередной раз убедили себя, что теперь-то Красная Армия разгромлена, что крупных резервов у нее быть уже не может. И споры возникали только относительно частных решений. Одно из которых задним числом было потом тоже объявлено «роковой ошибкой» Гитлера. 13 июля он передал 4-ю танковую армию из состава группы армий «Б» в группу «А», со сталинградского направления на кавказское. А 23 июля вернул ее обратно. И «пошла писать губерния» — мол, если бы не это, то и войну бы выиграли. Потому что, останься армия у Паулюса, он с ходу бы захватил Сталинград. А вернули ее поздно, когда русские там нарастили силы. Автором версии стал фон Клейст, заявивший журналисту Лиддел Гарту: «4-я танковая армия… могла захватить Сталинград без боя в конце июля, но ее отвлекли на юг в помощь мне… а я не нуждался в ее помощи».

При этом Клейст противоречит сам себе. Потому что без помощи 4-й танковой он своей задачи так и не выполнил, нефтяных месторождений Грозного не захватил. В чем и признавался: «Мы могли выйти к нашей цели, если бы мои силы не были отвлечены… чтобы помочь наступлению на Сталинград». То есть если бы не забрали 4-ю танковую. Гитлер понимал, что собственными наличными силами Клейст может не справиться. Был, как и он, убежден, что на сталинградском направлении сопротивление сломлено, вот и передал армию Клейсту. А когда выяснилась ошибка, исправил ее. Но, в конце концов, разве могло это сыграть «роковую» роль? Ведь даже достижение группами армий «А» и «Б» своих целей было еще отнюдь не равнозначно победе. Потому что нефтяные разработки Грозного уже превратились в пылающие факелы. Ну и захватили бы их? Ну и что? А развалины Сталинграда практически и были захвачены, кроме нескольких клочков на берегу, германские войска прорвались в Волге. И что дальше?..

А вот о настоящей «роковой ошибке», допущенной в это время, генералы-мемуаристы почему-то умалчивают. В августе стало известно, что советские Ленинградский и Волховский фронты готовят операцию по деблокированию Ленинграда, накапливают силы. Пожертвовать позициями на северном фланге ни Гитлер, ни его военачальники не сочли возможным. Тем более что при разгроме группы «Север» могла зашататься позиция Финляндии. Типпельскирх писал: «Учитывая интересы финнов, нельзя было ослаблять тесное кольцо вокруг Ленинграда… Требовалось также удержать фронт на Волхове, так как он обеспечивал фланг наступающих на Ленинград войск». И 11-ю армию Манштейна, высвободившуюся после взятия Севастополя, не под Сталинград или на Кавказ, а на север! Поставив ей задачу не просто усилить оборону, а наступать! И против этого никто из командования вермахта и генштаба не возражал. То есть действительно считали, что положение на юге серьезной угрозы не представляет и без дополнительных сил тут можно обойтись. Хотя в результате войска Манштейна и Мерецкова во встречных боях измочалили друг друга, русские блокаду не прорвали, но и 11-я армия больше не представляла реальной ударной силы.

Вальтер Шелленберг описывает в своих мемуарах, что он еще летом 1942 г., приехав в ставку Гиммлера в Житомире, начал разрабатывать с рейхсфюрером планы «компромиссного мира». В этом позволительно усомниться. Все свидетели и соучастники его «мирных инициатив», на которых он ссылается, были ко времени написания книги заведомо мертвы. И уж во всяком случае, проекты послевоенного устройства Европы, якобы выработанные в Житомире Гиммлером и Шелленбергом — оставить немцам Австрию и Судетскую область, а все остальное отдать, никак не могли быть озвучены в победной эйфории 1942-го! Авторов подобного плана растерзали бы не только нацистские руководители, а даже рядовые немцы — за что боролись? Наконец, как явствует из тех же мемуаров, никаких реальных шагов за «планами мира» так и не последовало.