Агенты Берии в руководстве гестапо

Шелленберг всячески пытался вернуть шефа от его полетов в облаках на землю, к поискам контактов с Западом. В августе через Карла Вольфа, начальника личного штаба Гиммлера, была устроена встреча рейхсфюрера СС с Лангбеном и одним из заговорщиков, министром финансов Пруссии Попитцем. Который намекнул на возможность переворота – дескать, хорошо бы освободить Гитлера от части возложенного на него тяжкого бремени и передать другому «сильному человеку», Гиммлеру. Тот сделал вид, что пропустил намек мимо ушей. Но санкционировал Шелленбергу дальнейшие игры с англичанами и американцами. Хотя решил – пусть связи осуществляются от лица самого Шелленберга, на его страх и риск. А дальше, мол, видно будет. И Лангбен отправился в Берн вести переговоры.

Дело это было весьма актуальным, поскольку Германия очутилась вдруг на грани полной катастрофы. 3 сентября 1943 г. Италия подписала секретное соглашение с англичанами и американцами о перемирии. И западные союзники начали высадку на Апеннинский полуостров. А 8 сентября правительство Бадольо объявило о разрыве с Германией. Этот момент Второй мировой войны, кстати, выглядит очень некрасиво. С ним явно «не все чисто». Если бы высадка осуществилась на севере Италии, хотя бы в районе Рима, то расположенные на полуострове 8 дивизий Кессельринга оказались отрезанными и погибли. В ставке Гитлера и ОКВ это считали настолько само собой разумеющимся, что вечером 8 сентября уже заранее списали данные соединения как «безвозвратно потерянные».

Кроме того, в данном случае силы антигитлеровской коалиции значительно пополнились бы, вобрав в себя итальянскую армию. И союзники захватили бы мощную военную промышленность Северной Италии, работавшую на Германию. Но… ничего этого не произошло. Несмотря на то, что генерал Маршалл и фельдмаршал Дилл действительно настаивали на такой операции, высадка началась на самой южной оконечности полуострова, в Калабрии и районе Неаполя. К 10 сентября, когда это обозначилось со всей определенностью, в Берлине вздохнули с чрезвычайным облегчением.

После чего Берлин получил возможность принять ответные экстренные меры. Итальянские дивизии, хоть и имевшие подавляющее численное превосходство над немцами, да еще и находящиеся на родной земле, не получив поддержки американцев и англичан, вели себя совершенно пассивно. Беспрепятственно позволили малочисленным частям Кессельринга оцепить себя. По требованию немцев без единого выстрела сложили оружие. Покорно построились в колонны во главе с офицерами и зашагали в лагеря военнопленных, откуда многим не суждено было вернуться. Столь же послушно дали себя разоружить и пленить итальянские соединения в Югославии, Албании, Греции. А 13 сентября Отто Скорцени осуществил блестящую операцию, освободив Муссолини – тоже без единого выстрела, охрана дуче не сопротивлялась. В Италии был воссоздан целостный фронт. И англо-американские войска в итоге ползли через весь Апеннинский полуостров более полутора лет (именно эти обстоятельства способствовали переброске «Казачьего Стана» и еще ряда русских частей в Италию, а других – на Балканы).

В чем же была причина столь вопиющей ошибки союзников? Объяснения Эйзенхауэра, что для высадки на севере не доставал радиус действия истребителей, базирующихся на Сицилии, критики не выдерживают. При подавляющем превосходстве военно-морских и воздушных сил США и Англии это было не столь уж существенным препятствием. В конце концов, можно было воспользоваться аэродромами итальянских ВВС. Разгадка, по-видимому, кроется в другом. При высадке в Северной Италии страна почти полностью и практически сразу была бы занята союзниками – но в таком случае, чтобы восстановить фронт по Альпам, Гитлер наверняка оккупировал бы Швейцарию. С ее банками… Что ударило бы по всей мировой финансовой системе, а в частности, по интересам американской финансово-промышленной верхушки. И было так, как было. Высадились на юге, где вдобавок опять подготовила почву итальянская мафия. На чьей совести остаются жизни итальянцев и евреев, погибших в период германской оккупации, жизни американцев, англичан, французов, поляков, погибших в затяжных боях за Италию, – оставляю вопрос открытым.