Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции.

Сохранилось письмо А. Я. Гуральского, переданное им по дороге в тюрьму, в котором он неряшливым почерком с претензией на беллетристику описал первые дни своего заключения в полицейском участке: «В грязной, этапной камере полицейского депо нас было пять человек. Камера была тесная, на пять человек — три кровати, повернуться негде было; клозет открытый, как будто нарочно вымазанный всевозможными испражнениями, дуло со всех сторон, а воздух, несмотря на это, был тяжелый, смрадный, душный. После двух бессонных ночей в полиции ломили суставы, ноги подкашивались, камера как бы ползла в тумане — все почти арестованные были избиты при аресте. И как-то не верилось, что в пятнадцати минутах ходьбы от этого дома зажигаются тысячи веселых огней нарядных парижских бульваров и идет та беспечная, шумная, показная жизнь, которую подчас и серьезные люди принимают за настоящую жизнь Парижа. В этапной камере каждый жил своим делом, своими допросами, своими горестями, объединяло всех острое чувство голода и недовольство существующими порядками. И как разнообразно было народонаселение: молодой, но уже знакомый всему Парижу артист лучших кабаре дал объявление в газетах, что устраивает большое представление, собрал большие деньги, промотался, стал продавать имущество, пытался выплатить деньги, но было уже поздно, его арестовали…»

Дав характеристику остальным своим случайным сокамерникам, А.Я. Гуральский заключал: «Бельгийский безработный, обедневший артист, французский рабочий, негр и коммунист — чем не смычка, символическая смычка в вонючей, изолгавшейся и износившейся тюрьме французской демократии. Надвигалась тоскливая ночь первых тюремных дней, Смрадная вонь перемежалась со стонами людей, страдавших бессонницей от усталости, болезней, грязи и вшей. А вдали раздавалось: «Имя, отчество, фамилия, куда идешь, откуда родом, что сделал». Итак изо дня в день одно и то же».

Руководство ФКП и новый представитель ИККИ в Париже без труда через адвокатов наладили связь с Гуральским. Свои записки на волю он подписывал новым псевдонимом — Яков.

Первоначально А. Гуральский утверждал, что является гражданином Чехословакии, но после устроенной французской полицией проверки сознался, что имеет советское гражданство.

А. Я. Гуральского приговорили к четырем месяцам заключения, но фактически ему пришлось отсидеть в тюрьме почти 5 месяцев. Затем последовала высылка за пределы Франции. 30 ноября 1925 года с паспортом на имя Сергея Ефимовича Максимовского он отбыл на пароходе через Марсель в СССР.