Агенты Синлара

Тогда, много лет назад, от небольшой гуманоидной станции перестали поступать сигналы связи. Местные аборигены послали две экспедиции — обе пропали, не дав никаких новых сведений. После этого на Терминал пришел запрос, и мы отправились для выяснения проблемы. Порученцы — еще не маги, это просто исполнители. С ними нередко посылают андроидов — в помощь и для связи с Базой. Нас было трое: я, как начинающий специалист и эмпат-универсал (то есть человек, способный воспринимать состояние и настроение любого живого существа, а не только гуманоидов), девушка-технарь (будущая коллега Лерни) и парень — знаток систем связи и информационных структур. Кроме нас, живых, еще два андроида двухметрового роста для тягловых нужд. Станция по земным меркам была огромной: с оранжереей в центре, искусственным освещением сверху, большим бассейном и четырехъярусными галереями, где тянулись ряды дверей, ведущих в каюты и подсобные помещения. Для Базы же это был бы очень маленький фрагмент. Было пусто и тихо. Оглядываясь, мы прошли до рубки, постоянно снимая показания. Датчики не давали никаких наводок: атмосфера была обычной для гуманоидов человеческого типа, подозрительных примесей, следов пожара, борьбы или технических неисправностей не было. Просто «Мария Селеста» какая-то. Но мы, как начинающие маги, ощущали энергоследы смерти, страха, безумия, словно бы наполняющие воздух. И они были точно смазаны, не давая четкого голографического отпечатка. Все приборы на пульте были отключены, на полу были разбросаны огромные разрисованные и раскрашенные листы из белого пластика. Парень отправился к передатчикам, и мы услышали его голос:

— Тут сплошная каша. Какой-то псих перепутал всю механику.

— Я помогу. — Девушка также приникла к приборам. Я стала рассматривать изображения. Как будто бы их сделал психопат, и там в деталях, вроде комиксов, изображалось, как была им уничтожена команда… Но нечто насторожило меня, и это спасло нас всех. Цвета, которые использовались, указывали на совершенно другой, негуманоидный, спектр…

— Ты взяла Эз-683? — поинтересовалась я у своей спутницы. Она была удивлена, но, к счастью, ничего не забыла из стандартной экипировки:

— Конечно, вот.

— Держи под рукой…

Меня лично выручила эмпатия. Волна дикой, нелюдской ненависти, которая ударила в меня, опередила физическое нападение, и я успела вскинуть руки и защититься. Все это происходило очень, очень быстро, так стремительно, как может быть только у насекомых. Сама тварь, защищенная химическим покрытием, была оптически невидима, но я, ориентируясь по полевым сигналам перемещения массы, успела схватить ее за выступ нижней челюсти. Я отвела в сторону смертоносные жвала, но они щелкали у самого уха. Другой рукой я вытащила тяжелый тесак, вроде мачете. Он сделан так, что рубит камень и металл точно мыло, но, когда я попыталась перерезать горло склеромуравья, лезвие наткнулось на панцирь, который был гораздо прочнее…

Когти, дравшие мой скафандр, обмякли. Бледная, как салфетка, девица сжимала в руках использованный баллон Эз-683 с необычайно токсичным, но только для насекомых, газом. Я включила светофильтр на лицевом щитке и увидела на полу сразу четырех мертвых склеромуравьев, пораженных в прыжке и сбитых вниз плоским импульсом. Парень-связист успел нажать наручной гравитатор… Всего на станции к тому моменту выплодилось около трех десятков инсектоидов.

* * *

Я закончила повествование и снова отхлебнула из чашки, наслаждаясь чудесным вкусом напитка.

ЭМ-СИ вертела в руках блестящую безделушку на цепочке — верный признак беспокойства:

— Неужели они разумны?

— Это не такой простой вопрос, как кажется. Они настолько отличаются от «теплых» форм носителей разума, гуманоидов, рептилоидов и тому подобных, что сопоставлять и оценивать очень трудно. Недаром в Галактике зоны инсектного разума и «теплых» форм резко отграничены друг от друга. Но если случаются пересечения…

— А что Склерот?