Агидель стремится к Волге

— Этот урыс точно задумал поссорить нас с калмыками! — начал терять терпение Атыгеш.

А Горохов все не унимался:

— Вот посмотрим — наступит весна, уж вы зададите благодетелям вашим жару!

— Неправда!

— Правда, правда. И чего это калмыки задарма вас кормят!

— Так-так, по-твоему, мы дармоеды?! — окончательно разозлился Токалов. — Пока мы охотимся и плавим железо. А летом будем служить у калмыков в войске. От нас им большая польза — мы хорошо знаем все дороги, тропинки да переправы.

Но дьяку это было мало интересно.

— Значит, все без толку! — махнул он рукой. — Зря я затеял этот разговор.

Две недели Горохов гостил у молодого тайши и за это время сумел полностью втереться к нему в доверие.

Как-то раз, когда они трапезничали наедине, Горохов принялся вдруг подбивать Мончака к походу на Крымское ханство.

Тот удивился.

— Зачем нападать ни с того, ни с сего?

— В Крыму богатства много. Вам, калмыкам, будет чем поживиться.

— Как не быть хану богатым, ежели из Москвы посылали ему каждый год по сорок тысяч золотых, — промолвил с укором Мончак. — А нам казны не шлют.

— Станете верно служить, государь будет вас жаловать.

— А то мы не служим! — запыхтел от обиды тайша. — Воюем улусы ногаев, под Азовом были да по реке Кабану…

— Государю этого мало. Он ждет, когда вы на Крым пойдете.

— Что, не дает покою вам хан?! — злорадно произнес Мончак. — Крымцы на Русь войною ходят, а вы хотите их нашими руками усмирить. — Он задумался на минуту и, пристально взглянув на гостя, заявил: — Война с Крымским ханством — дело не скорое.

Горохов занервничал.

— Не забывайте про то, что калмыки российские подданные. Не гневите же государя! — пригрозил он.

Мончак побагровел от злости, но вынужден был взять себя в руки.

— Вели-ка принести вина! — обратился он к гостю с неожиданной просьбой. — Хочу напиться, чтобы сердитые слова твои забыть!

Дьяк опешил, но тут же выполнил его требование.

Быстро захмелев, молодой тайша тут же подобрел и спора больше не затевал. Лобызая гостя, он стал клясться в вечной дружбе и верности русским и заверил, что пойдет на Крым уже будущей весной. В довершение всего тайша подписал подсунутую ему Гороховым шертную грамоту.

Справившись с возложенным на него заданием, дьяк торжествовал и, решив, не откладывая, отметить сделку, закатил пир. А в придачу осыпал хозяина и его семейство от имени царя дорогими подарками.

Во исполнение данного им обещания Мончак начал войну с мусульманами — с крымскими татарами и турками. Кроме того, он постоянно докладывал властям о передвижениях башкир и об их сношениях с крымским ханом. В одном из своих доносов тайша сообщал, будто уфимские башкиры и казанские татары отправляли к крымскому хану посольство, и, жалуясь, что не могут, живя с русскими, соблюдать каноны ислама как прежде, просили у него покровительства и помощи для борьбы с неверными.

В другом послании Мончак поведал властям, будто мусульмане, сговорившись с крымским ханом и азовским пашой, собираются строить город между Астраханью и Тарками, чтобы перекрыть между ними дорогу. А потом до Первопрестольной дошла весть о том, что хан намерен прислать царевичей с большим войском и поставить их между Черным Яром и Царицыным, чтобы те не пропускали торговые суда в Астрахань и другие понизовые города.

Власти решили положить этим сношениям конец, но пока они вынашивали планы по осуществлению задуманного, в тех же самых местах разразился бунт донских казаков.

IX

Имя казачьего атамана Степана Разина узнали в Москве в самый разгар башкирского восстания в связи с его успешным походом против турок и крымских татар.

Одержав блистательную победу в битве на Крымском перешейке, казаки вернулись на Дон с богатыми трофеями и пленными. Обеспокоенные власти незамедлительно отправили к ним гонца с грамотой, требуя, чтобы те отстали от воровства. Но не тут-то было. Невзирая на монарший запрет, в 1667 году Степан повел свой отряд в новый грабительский поход — «за зипунами». Душу его раздирала лютая ненависть к боярству из-за любимого брата, казненного двумя годами ранее по велению царского воеводы князя Юрия Долгорукого.

— Покуда не отомщу за Ивана, не успокоюсь, — поклялся он, как только узнал о страшном событии.

Еще большую тревогу вызвало в столице известие о том, что двухтысячный отряд Разина разграбил на Волге торговый караван, перебил стрелецких начальников и отпустил ссыльных. В ответ на это в сторону Астрахани снарядили вооруженное пушками правительственное войско во главе с воеводой Иваном Семеновичем Прозоровским. Но Степан сумел избежать столкновения с царской ратью и подался на Яик. Овладев без кровопролития Яицким городком, атаман решил там перезимовать. Молва о его отваге и удачливости привлекала к донским казакам многочисленных охотников за добычей. И уже по весне, собрав под своим началом большое войско, он отплыл в направлении Каспия, задумав поход на Персию.