Агиология

По свидетельству современников, преподобный Никодим был прост, незлобив, нестяжателен и отличался глубокой сосредоточенностью. Он обладал замечательной памятью: Священное Писание знал наизусть, помня даже главы, стихи и страницы, мог на память цитировать очень многое из творений святых отцов.

Из аскетических наставлений прп. Никодима особенно известна книга «Невидимая брань», переведенная на русский язык богословом-аскетом свт. Феофаном Затворником. Замечателен труд «Учение об исповеди» (Венеция, 1804,1818), заканчивающийся проникновенным «Словом о покаянии».

Велики заслуги святого и в области издания богослужебных книг. В 1796 году он опубликовал извлеченные из афонских рукописных собраний 62 канона Пресвятой Богородице под названием «Венец Приснодевы» (Венеция, 1796, 1846).

Преподобный Никодим известен как творец и толкователь священных песнопений. Им составлены (принятые в Русской Церкви) канон в честь иконы Божией Матери «Скоропослушницы» и др. Преподобный Никодим подготовил издание новой редакции «Пидалиона» – греческой «Кормчей книги», содержащей правила Святых Апостолов, святых Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов. Это издание с толкованиями Никодима по сей день является главным каноническим источником для всех православных греков.

Большое внимание преподобный уделял агиографии, о чем свидетельствуют такие его труды, как «Новый избор житий святых» (Венеция, 1803) и изданная уже после его кончины книга «Новый Синаксарь» в 3-х томах (Венеция, 1819).

Общее количество изданных и неизданных трудов преподобного достигает 112 томов[586].

Говоря об афонских святых, нельзя обойти вниманием и замечательного подвижника XX века прп. Силуана Афонского (память 11 сентября)[587]. Богу угодно было попустить будущему подвижнику пройти через неверие, блуд, пьянство, кровавые драки. После чудесного вразумления он решает уйти в монастырь. Военную службу проходит, будучи «умом… на Афоне и на Страшном Суде». По молитвам св. прав. Иоанна Кронштадтского добирается до Афона и с 1892 г. становится послушником русского Пантелеймонова монастыря в пору расцвета обители.

Жизнь Симеона в монастыре была подчинена тысячелетней традиции и внешне ничем не примечательна: сначала его послушанием была тяжелая работа на мельнице, на смену которой пришел хлопотливый труд эконома, заведование мастерскими, продовольственным складом, а на склоне лет – торговой лавкой. Как и все остальные, Симеон участвовал в долгих молитвенных бдениях в храме, часто исповедовался и причащался, читал святоотеческие книги.

Пройдя путь начальных иноческих испытаний, он в 1896 году был пострижен в мантию с именем Силуан, а в 1911 году – в схиму с оставлением прежнего имени.

Своих учеников преподобный не имел и в послушании у какого-либо определенного старца не находился. «Трудно жить без старца, – говорил он впоследствии. – Неопытная душа не разумеет воли Божией, и много скорбей перенесет она прежде, чем научится смирению».

Прожив сорок шесть лет в обители с общежительным уставом, подвижник никогда не стремился к уходу в затвор или удалению в пустынь, считая, что без благоволения Божия они сами по себе являются лишь вспомогательными средствами, а не целью христианской жизни. В то же время он был далек и от мирских интересов. Постоянно находясь среди людей, старец хранил ум и сердце от посторонних помыслов, очищал их от страстей для молитвенного предстояния Богу, утверждая, что это самый короткий путь ко спасению. Он не искал мученичества, но всей своей жизнью повторил аскетический опыт отцов Церкви – известных подвижников благочестия. Каким был этот путь для преподобного?

В самом начале молитвенного подвига он пережил такого рода искушения, о которых можно прочесть в древних патериках и наблюдать их массовый характер в наши дни: искушение подмены, прельщение чудесными явлениями, дающими ложную духовность. Когда мучительность демонических нападений возросла настолько, что повергла его в страшное состояние богооставленности, во время вечерни он увидел живого Христа, и это предопределило дальнейшую жизнь преподобного. Старец постоянно вспоминал явление Господа и писал о том чувстве, которое поселилось в его душе: «Если бы люди Духом Святым познали, каков наш Господь, то все бы изменилось: богатые презрели бы свои богатства, ученые – свои науки, а правители – свою славу и власть, и все бы смирились, и жили бы в земном мире и любви, и на земле была бы великая радость».

Душа старца скорбела от того, что происходило в России и в других странах, и он десятки лет каждую ночь молился за весь мир. Молитвенные излияния старца, закрепленные письменно, стали известны только после его кончины. При жизни, как опытный аскет, он почти не проявлял себя для внешних. Но особую благодать, от него исходящую, чувствовали все – от простых рабочих до иерархов.