Агитбригада 2

— Прогуливает, не видно, что ли! — сразу же поддержал лидера толстый Ванька.

Если бы я был действительно Генкой, пятнадцатилетним оболтусом, может быть меня эти наезды и смутили бы. Но я был мной. Поэтому молча обвёл их взглядом и с лёгкой насмешкой спросил, отвечая вопросом на вопрос:

— А что здесь делаете вы? Разве уроки в школе на сегодня отменили?

Ребята замялись и начали терять приоритет, Виктор, как старший, почувствовал это и моментально опять напал:

— Капустин! Ты почему это не отвечаешь?!

Я склонил голову и смерил Виктора ничего не выражающим пристальным взглядом:

— А я потому и спросил, что вы здесь делаете. Так как мой ответ зависит от вашего.

— Как так? — спросил простодушный Ванька.

Смена фыркнула:

— Цену себе набивает!

— А вот так, — начал объяснять я Ваньке, — если у вас рабочее задание от школы — то я отвечу, а если увольнительная на дневной отпуск, — то я пошлю всех на три весёлых буквы.

— Да ты хам, Капустин! — возмутилась Смена, которую я подчёркнуто проигнорировал.

— Не слышу ответа, — с нажимом сказал я.

— Мы по делам школы, — ответил Ванька и испуганно посмотрел на недовольного Виктора.

— Мы поднимем вопрос о твоей дисциплине на СТК! — пригрозил мне Виктор. — Гуляешь в рабочее время! А, между прочим, за твоё обучение школа продуктовый набор этому аптекарю передала.

Смена согласно фыркнула.

— Какой дисциплине? — поморщился я, — у меня сегодня в аптеке выходной. График можешь сбегать проверить. А сейчас я иду на агитбригаду. Репетиция у меня.

— Уже рабочий день давно начался, — не глядя на меня, хмыкнула Смена и демонстративно посмотрела на огромные часы на городской ратуше.

— У кого начался? — соизволил повернуть голову к ней я, — на агитбригаде работают артисты. Это творческая публика. Они поздно начинают, зато работают за полночь. Такой воту них график. Я и так раньше времени иду, слова хочу подучить.

— Репетиция! — внезапно наехал на меня всегда трусоватый Ванька, — лучше бы ты тогда нормально репетировал, мы бы номер на конкурсе не продули. Эх ты! А ещё товарищ называется! Мы из-за тебя последнее место, между прочим, заняли!

Я аж оторопел. Ну ничего себе заявления. Не хватало еще, чтобы они сейчас на меня все свои неудачи навесили.

Но мысли свои я оставил при себе. Внешне спокойно, я ответил Ваньке:

— Если ты, Иван, помнишь, я подготовил номер. Но вы же сами его забанили. У вас был свой, получше, как вы считали. Вот вам и результат. А если бы выступил я — как минимум второе место было бы у нас в кармане.

— Задним умом все похваляться умеют, — выдал народную мудрость Виктор, — а ты теперь докажи, что ты не специально всё это подстроил! А пока не докажешь — будем считать вот так!

— Нет, не годится, — скептически покачал головой я, — давай сперва ты докажи, что ты не специально мой номер забанил, чтобы наша бригада проиграла и на меня потом всё повесить! Вот когда докажешь — тогда и я отвечать буду! Не раньше!

— Ну ты посмотри на него, какой наглый стал! — психанула Смена, — раньше таким не был!

— Каким таким? — спросил я.

— Таким как сейчас!

— А какой я сейчас?

— Хватит ругаться! — рявкнул Виктор. — Ты хочешь сказать, Капустин, что ведёшь правильный образ жизни трудового советского человека, а не лодыря и тунеядца?

— Конечно, — широко улыбнулся я, — а какие могут быть сомнения?

Ответ я не расслышал — мимо нас проехал трамвайчик и остановился почти рядом. Из него хлынула толпа. Мы чуть посторонились, чтобы не толкаться.

И тут из трамвайчика выпрыгнула Изабелла. Она была чудо как хороша: точёную фигурку ладно облегало скроенное по последней моде платье, туфельки были лакированные, с огромными, по нынешней моде, декоративными пряжками.

Она поправила легкомысленный локон и вдруг увидела меня, в окружении воспитанников трудовой школы.

— Генна-ааша-а-а! — по обыкновению капризно растягивая слова, проворковала Изабелла, — дорогой, как же я рада тебя видеть! Но я сейчас сильно опаздываю. Давай вечером в новый ресторан сходим? Или лучше в кафешатан как обычно?

И тут она, словно только что заметив генкиных однокашников, кокетливо сказала:

— Ой, Генна-ааша-а-а, а это твои знакомые, такие мальчики смешные? А девочка ничего так, только причёску такую сейчас уже давно не носят, даже бабушки. Ну ладно, мой сладки-и-ий, люблю-целую!

Она смачно чмокнула меня в губы и торопливо упорхнула прочь.

Вытирая тыльной стороной ладони губную помаду, я повернулся к ребятам: на меня смотрели ошеломлённые глаза Виктора и Ваньки и разъярённые — Смены.

Глава 13

Людей надо любить! Мне кажется, когда этот тезис был провозглашен, товарищ Шопэнгауэр был то ли сильно пьян, то ли слегка не в себе, то ли никогда вообще не видел людей. Во всяком случае на данный момент я был с ним категорически не согласен. Смена, Виктор и Ванька стояли и смотрели на меня с таким видом, словно я — ветвистоусая дафния после линьки, а я вообще не представлял, что им ответить. Хотелось просто послать их и уйти по своим делам, но как представлю, что тогда начнется…