Агхора. По левую руку Бога

Загадка, головоломка, парадокс, тайна, «знак вопроса», как он сам выражался: кто же такой Вималананда? Чем больше я общался с ним, тем меньше я знал о нем. Он действительно был «никто»: не было какой-то одной личности, постоянно пребывающей в его теле, которую можно было бы категорически определить как конкретного человека. Он мог быть то твердым, то мягким, то утонченным, то грубым — согласно обстановке. Одна памятная ночь началась для нас обедом на роскошном банкете в Турф Клубе, а закончилась, по иронии судьбы, слушанием музыки в центре бомбейского квартала красных фонарей. В конечном итоге Вималананда сам взял в руки инструмент и научил восхищенных проституток новой песне, — просто для удовольствия!

Психиатры, скорее всего, отнесли бы Вималананду к шизофреникам. Сам он часто говорил следующее: «Одно из двух: либо я безумец, либо другие, третьего быть не может». Хотя я не психиатр, но как врач могу сказать (и это мнение разделяют те, кто жил с ним в течение многих лет до нашей с ним встречи), что он был более здравомыслящим, чем остальной мир. Никакой поверхностной формулировкой описать его невозможно.

Я писал эту книгу, осознавая, что кое-что из написанного будет для некоторых читателей неприемлемым или, по крайней мере, непонятным, а также то, что некоторые места будут вызывать любопытство других, которые захотят испытать на себе самые рискованные процедуры. Та естественная сдержанность, которую я ощущал при мысли о представлении Вималананды неподготовленной аудитории, могла стать препятствием к публикации всего этого материала, если бы у меня не было к этому ясных указаний. Все это началось несколько лет назад, когда в бомбейский дом Вималананды был приглашен человек, одетый в доспехи средневекового воина-раджпута. После некоторых предварительных приготовлений дух умершего много веков назад героя, Каладжи Ратода, вошел в тело этого человека, кавалерийской саблей рассек кокосовый орех и на основе образовавшихся частей начал делать предсказания. Когда подошла моя очередь, он посоветовал мне записывать на бумаге все, что говорит Вималананда. Вималананда, на которого подобного рода представления обычно не производили впечатления и который прежде упорно запрещал кому бы то ни было делать заметки с его слов, выразил свое согласие и даже пожелание, чтобы я занялся этим. До того момента, когда был готов первый черновой вариант данной рукописи, он никогда не читал мои записи о себе. Когда я наконец вручил ему эту рукопись, он просмотрел несколько страниц, сделал ряд комментариев и быстро вернулся в свое состояние кажущегося безразличия.

После того, как Вималананда поручил мне написание заметок, он стал придавать своим словам еще более скрытый смысл. То, что время от времени он интересовался, записал ли я какое-то особенно замысловатое объяснение, давало мне понять, что он по-прежнему ждет от меня выполнения обязанностей писца. Он продолжал создавать специальные ситуации — занятие, в котором он был непревзойденным мастером, — а также использовал те ситуации, которые спонтанно складывались вокруг него в его доме, и это был настоящий цирк! Во время или после развития ситуации он обычно проверял, чему же я смог научиться.

Как только Вималананда видел, что он развеял мои основные сомнения относительно чего-либо, он отказывался обсуждать эту тему дальше, ожидая, что остальное я познаю путем непосредственного опыта. Он объяснил мне, что делал это для сохранения остроты моей духовной жажды и для того, чтобы я никогда не терял бдительности. Вималананда никогда не кормил меня с ложечки.

Постепенно у меня накопилось столько информации, что ее хватило бы на написание по меньшей мере четырех книг. То, что я писал и переписывал эту книгу, дало мне возможность более глубоко усвоить учение Вималананды, и я понял, что его настоящее намерение, когда он побуждал меня к написанию книги, состояло в том, чтобы это занятие стало для меня садханой (духовной практикой).

Обычно резюме и заключение помещают в конце книг, я же даю их здесь, во введении. Я вообще не могу дать каких бы то ни было заключений или резюме относительно Вималананды. Во время последнего вхождения духа императора Акбара в тело Вималананды Его Величество сказал нам: «Вы думаете, что вы знаете обладателя этого тела? Вы ничего не знаете! Если он ваш друг и вы любите его, так мы, духи, также любим его. Но не будьте настолько глупы и дерзки, чтобы считать, что вы в состоянии понять его. Я не знаю его, вы не можете познать его, никто его не знает. Глупцы, это человек, который позволяет вам играть с собой! Не то что познать Вималананду во всей его полноте — вы никогда не сможете познать даже один-единственный волос с его головы!»