агланолн

Тут же под ногами образовался наплыв льда, стал увеличиваться, вздыматься, пока не превратился в высокую трехгранную стелу.

Завороженные зрелищем, кашатеры не заметили, как со всех сторон к ним приблизились ледорубы. На сей раз твари не были облачены в скафандры из льда.

Вспомнив схватку в кратере, Вадим содрогнулся.

– Не путай их с теми снежными дикарями, – сказал Криброк, уловив ощущения Вадима.

Ледорубы-Присяжные не были похожи на спрутов, как показалось Расину в прошлый раз. Гораздо больше они походили на металловидные водоросли. Сотни разветвлений служили для того, чтобы плотнее внедряться в лед.

Окружив кашатеров плотным кольцом, ледорубы остановились.

– Мы доставили Захватчика, – повторил Криброк, сделав в этот раз ударение на «мы».

Один из ледорубов неожиданно метнулся к Криброку и вырвал у него Доэ из рук.

Вадим бессознательно бросился вперед, но путь ему преградили два массивных ледоруба.

Тот, что схватил Доэ, устремился к своим. Он и ещё пятеро или шестеро тварей столкнулись верхними частями и, упершись друг в друга, замерли на несколько минут, образовав подобие шалаша. Наконец, ледоруб, который держал в руках Доэ, обернулся, и ажна перевела:

– Именем Великого Соглашения. Суд провел совещание и признал эту женщину-хомуна виновной в совершении нападения на Мегафар. Согласно статье сорок третьей Великого Соглашения суд приговаривает её к смертной казни. Женщину ждет разъединение крови. Решение суда будет исполнено через… 507365 секунд.

Глава 34

– Я вернулся, как и обещал, – говорил Расин, низко склонившись над персолипом.

За время отсутствия Вадима пусторосли снова успели обвить Странное Создание. Пришлось убирать их, чтобы освободить глаз-объектив.

– Доэ там, – пробормотал Расин после долгой паузы. – Прикована к ледяному столбу…

Вадим беззвучно выдохнул.

– Однако ты выполнил свою миссию, – заметил персолип. – Тебе не о чем печалиться.

– Не о чем, – согласился Вадим. – Возвращаться надо. В Кантарате ждут Эд и Аманда со своим кружком.

– Постой! – попросил персолип. – Расскажи до конца. Что было после того, как вы передали Захватчика ледорубам?

Ох, как не хотелось ни о чем рассказывать.

– За поимку Доэ мы получили вознаграждение, – угрюмо проговорил Расин. – Каждому дали столько «крови», сколько он смог впитать. После этого нас попросили покинуть ледяное сердце. С Криброком мы тут же расстались. Он отправился навестить кого-то. Мне навещать некого, и я решил вернуться в Кантарат.

– А Доэ? Вы обменялись с ней хоть словом?

– Я уже сказал: её приковали к столбу. Я смотрел на это издалека.

– Ясно…

Персолип замолчал. Он был неподвижен. Природа не наделила его ни одной мышцей. Глаз, который персолип называл своим сердцем, смотрел в свод кармана, не мигая.

– Тебя мучают сомнения, – наконец проговорил персолип. – Ты думаешь, что поступил неправильно. Тебе не с кем было посоветоваться, и потому решил лететь ко мне… Что ж, за это спасибо. Ты – первый из разумных существ, кто обратился ко мне за советом. А ведь в моем мозгу хранится бездна всякой информации.

Вадим подумал, что не нуждается в советах. Он даже пожалел, что свернул в карман. Ничего бы не случилось, если бы пролетел мимо.

– Я не понимаю, – сказал персолип. – В чем вина Доэ? Ни единая из рас не пострадала из-за её действий. За что девушку хотят лишить жизни?..

Вадиму стало совсем тошно. Все, пора. От этого места до Кантарата лететь около двух недель (по субъективному времени). Силы, взятой в ледяном сердце, не хватит, но на помощь придут доспехи. Он намеренно сделал их толстыми.

Расин приподнялся, собираясь уходить.

– Ты был прав, когда применил к объяснению устройства вселенной термин «вина».

– Что? – Расин застыл, согнувшись и уперев руки в колени.

– Вина ограничивает наш разум, – проговорил персолип. – Она порождает изъяны. Вина – словно изоляционная лента в обмотке генератора. Благодаря ей работают механические монстры, она – движущая сила внутренней эволюции Вселенной.

– При чем тут монстры?!

– Вина в Глубине Мегафара и бюрократия в оболочке делают мир подконтрольным, подвластным пространству и времени. Изъяны познания и ограниченность разума коренятся в исконной неопределенности нашего выбора. В результате мы получаем не то, чего хотим. Ты был прав…

– Не хочу ничего слышать! – перебил Расин.

Он чувствовал себя потерянным, дальнейшее существование казалось бессмысленным.

– Похоже, я знал девушку, о которой ты говоришь, – проронил персолип. – Правда, она не упоминала имя Доэ, её звали по-другому…

– Знал Доэ?! Почему ты говоришь в прошлом времени?

– Время – относительно. Есть приговор, но нет действий, направленных на его отмену. Выходит, Доэ мертва. Уже мертва.

– Прекрати!

– Хочешь её освободить?

– Ты что, считаешь, я действовал импульсивно, не подумав?.. Черта с два! Я сделал то, что было нужно! А теперь – все! Прошло много времени. Вряд ли я смогу помешать ледорубам…

– Я спрашиваю: хочешь её освободить?

– Я не могу этого сделать. Она – Захватчик. Суд признал её виновной!

– Что такое вина?

– Это проступок! Нарушение закона!