Агломерат. Последний Оплот

— Я тебя убью, — прошипел смолянин, пытаясь вырваться из цепких рук.

— Проверим, — Эрик вдруг разжал ладонь и громко крикнул: — Я, охотник Ленинградского Угодья вызываю тебя на бой. Я, Смертоносец Белой Армии буду драться с тобой за душу этого собирателя.

— Я принимаю вызов, — прохрипел смоленский охотник, схватившись за свою шею, он снова приблизился к Эрику и проговорил: — сначала я убью тебя, а потом крысеныша, которого ты защищаешь.

Бросив еще один пронизывающий взгляд на Антона, отец убитого выскочил из технического ангара. Марк тяжело вздохнул и подошел к смотрящему в пустоту Антону:

— Ты просто хорошо попал в подбородок. Удар был настолько сильным, что мозг ударился о черепную коробку с нев…

— Не слышит он тебя, — покачал Эрик головой и подошел к хрупкому собирателю. — Ничего не слышит.

Антон поднял свои голубые глаза и проговорил:

— Врач Марк, Охотник Эрик. Простите меня. Я не хотел, почему вы мне помогаете? Я же чужой вам, простой мусорщик….

— Предлагаешь тебя выставить на поединок? — грустно спросил Эрик, глядя на понурого собирателя. В этот момент он вдруг резко постарел, не изменились черты его лица, постарели его глаза, они словно выцвели и опустели. Это мановение длилось недолго, потом его взгляд снова ожил, воин схватил в охапку Антона и проговорил: — пойдем брат. Мы тебя не бросим, раз взяли, обратно не отступим. Сегодня будет трудный день.

* * *

Дядя Ваня задумчиво посмотрел на стоящего у входа в шатер Марка и угрюмо спросил:

— План боя?

— Эрик сказал, что проблем не будет. Он его в ангаре чуть не убил.

— Противник?

— Владирад. Смоленской Охотничий Ареал.

— Плохо, я видел, как он бьется, — покачал головой Главнокомандующий. — Где парень?

— В нашем доме, — коротко ответил Марк. — Эрик там же. Готовится к бою.

— Классический поединок?

— Да, — мотнул головой Марк.

— Ты свободен, — махнул рукой командующий, а затем добавил: — и позови Эрика.

Марк быстро поклонился и выскочил из шатра, бросив взгляд на холмы, в низине между которыми будет проходить бой, он отметил, что они уже почти заполнены. Быстро лавируя между повозками и какими то неизвестными тюками, телегами и шатрами, он почти добежал до шатров воинов Ленинградского Угодья, заскочив в свой дом, врач проговорил:

— Эрик, давай к отцу. Он тебя ждет.

— Подождет, — отмахнулся Эрик и провел еще раз кожаной тряпочкой по лезвию меча, прикрепленного к длинному древку, и так же меланхолично и задумчиво продолжил натачивать свое оружие.

— Врач Марк, — обратился Антон к усевшемуся рядом на шкуры воину. — Охотник Эрик не разговаривает со мной. Он сидит и точит свое оружие при этом постоянно что то бормочет себе под нос, а я хотел у Вас спросить.

— Что? — хмыкнул Марк и стал наливать себе чай из нагретого железного чайничка. — Что ты еще хочешь знать?

— Что это за оружие? — спросил Антон.

— Ну, если брать китайскую версию, то это чудовище можно назвать Гуань-дао, если брать русский вариант, то ближайшая вариация это рогатина или совня, в Белой Европе наиболее близка к алебарде. На самом деле это наше оружие, основа силы охотника, не винтовка и не кинжал наш символ. А именно Гуань-дао. Эрик так его называет, мне в принципе фиолетово, просто меч на палке и все.

— Неуч, — буркнул Эрик и снова стал задумчиво полировать лезвие.

— Есть история, — проговорил Марк. — Когда изгнанные потомки охотников отступали от оплотов, в которые их не пустили, они попали в засаду диких голодных зверей. Их маленький лагерь был окружен голодными волками, так вот, когда толпа состоящая из детей и женщин, должна была быть растерзана обезумевшими от голода тварями. Один из немногих выживших воинов по имени Ингерман, схватив вот такое вот оружие, сделанное собственными руками, в одиночку перебил двадцать тварей, разогнав остальных. Гуань-дао стало символом спасения, символом нашего возрождения. Символ охотника, одинокого воина, спасающего женщин и детей от зла. Свет огня костра, кровь из ран, кричащие дети и беснующиеся волки. Вот и есть легенда нашего Угодья. Теперь, когда воины хотят решить спор за жизнь, то происходит дуэль. Только на Гуань-дао. Это закон.

— А где теперь это Ингерман? Что с ним стало?

— Что, что… — снова проурчал Эрик. — Дядя Ваня, кто по-твоему?

— Когда воин становится белым охотником, он получает новое имя, — продолжил Марк. — Ты должен понимать, что на самом деле у нас другие имена. Но после того, как ты становишься охотником, у тебя начинается новая жизнь. Нет ни имени, ни фамилии. В нашем угодье в основном выбирают северные имена, считается, что в имени северных народов есть некая сила. При это твое имя запрещено упоминать, даже тебе самому.

— Я думал, что… — начал Антон.

— Думать надо было, когда сына лучшего мастера Гуань-дао убивал, — проговорил Эрик. — У меня всего пятнадцать боев на этом оружии.

— Ничего себе… — прошептал Антон, — ты выиграл пятнадцать смертельных схваток.

— Владирад участвовал в пятидесяти четырех, — с горькой усмешкой проговорил Марк.

Три часа спустя.