Агнесса из Сорренто

– Да, – заключила мать Тереза. – Вспомним житие блаженной святой Доротеи: знатный юноша, исполненный злобы и порока, стал издеваться над нею, когда ее вели на казнь, и повторял: «Доротея, Доротея, я уверую, когда ты пришлешь мне яблок и роз из райского сада». А она, твердая в вере, отвечала: «Пришлю сегодня же». И о чудо! В тот же день молодому человеку явился ангел с корзиной яблок и роз и изрек: «Доротея присылает тебе эти цветы и плоды, а посему уверуй». Вот ведь как чистая дева может облагодетельствовать легкомысленного молодого человека; гонитель Доротеи принял христианство и сделался ярым ревнителем истинной веры.

– Это в старину было, – скептически откликнулась Джокунда. – В наши-то дни, сколько ни заставляй овечку молиться за волка, ничего не выйдет. А скажи-ка мне, дитя, что за человек был этот кавалер?

– Прекрасный, как ангел, – отвечала Агнесса. – Только в самой красоте своей был он недобр. Вид у него был одновременно горделивый и печальный, как у того, у кого тяжело на сердце. Не стану скрывать – мне было его очень жаль; глаза его взволновали меня, лишили меня покоя и поселили в душе моей тревогу, неустанно напоминая, что я должна часто за него молиться.

– И я присоединю к твоим свои молитвы, дочь моя, – произнесла мать Тереза. – Как же я хочу, чтобы ты стала одной из нас и чтобы мы смогли вместе молиться каждый день! Скажи, скоро ли твоя бабушка сможет навсегда вверить тебя нам?

– Пока бабушка не хочет об этом и слышать, – проговорила Агнесса, – она так меня любит, что, если я покину ее, это разобьет ей сердце, а уйти со мной в монастырь она не желает. Но, матушка, вы сами говорили мне, что мы можем воздвигнуть алтарь в нашем сердце и поклоняться Господу втайне. Когда будет на то Господня воля, чтобы я пришла к вам, он смирит ее сердце.

– Между нами говоря, дитя мое, – вставила Джокунда, – думаю, вскоре появится еще кто-то, чье мнение придется учитывать.

– О ком ты? – спросила Агнесса.

– О твоем будущем муже, – отвечала Джокунда. – Кажется, бабушка уже выбрала для тебя суженого. Ты ничуть не хуже других, не горбата и не косоглаза, чтобы сидеть в девицах.

– Но я не хочу замуж, Джокунда, и я дала обет святой Агнессе вступить в монастырь, если только она умилосердит бабушку.

– Благослови тебя Господь, дочь моя! – провозгласила мать Тереза. – Только не отступай от намеченного – и твоя стезя откроется пред тобою.

– Хорошо-хорошо, – проговорила Джокунда, – посмотрим. Пойдем, малютка: если не хочешь, чтобы цветы твои увяли, надобно сходить да за ними приглядеть.

Благоговейно поцеловав руку настоятельницы, Агнесса удалилась вместе со своей старой подругой и отправилась по саду к мраморному фонтану за цветами.

– А теперь, дитятко, – объявила Джокунда, – можешь посидеть здесь да поплести гирлянды, а я тем временем проверю, как там у сестры Катарины варенье из изюма и лимонов. Катарина – дурочка, каких мало, только молиться и умеет. Да простит меня Святая Дева! Думаю, мое призвание досталось мне от святой Марфы, и, если бы не я, уж и не знаю, что бы они в монастыре делали. И правда, с тех пор, как я вступила в здешнюю обитель, наши сласти, в обертках из фиговых листьев, пользуются при дворе небывалым спросом, и наша всемилостивая королева была так добра, что вот только на прошлой неделе заказала еще сто штук! Я чуть не расхохоталась, глядя, как озадачена была мать Тереза: много она понимает в сладостях! Думаю, она убеждена, что архангел Гавриил приносит их прямо из рая, обернутые в листья древа жизни. А вот старуха Джокунда знает, из чего они делаются; она, старуха, хоть на что-то да годится, пускай она даже кособокая да хромая; бывают такие оливы, старые да узловатые, а плодоносят любо-дорого, – заключила, посмеиваясь, привратница.

– Джокунда, милая, – взмолилась Агнесса, – постой, погоди еще немного! Мне о стольком хотелось тебя расспросить!

– Помилуй тебя Господь, сладкое дитятко! Не можешь обойтись без старухи Джокунды, ведь правда же? – спросила старуха ласковым, умильным тоном, каким обыкновенно говорят с малыми детьми. – Что ж, тогда не буду спорить. Только подожди минутку, я схожу проверить, как там дела у нашей святой Екатерины, вдруг она забыла обо всем на свете да принялась молиться над горшком с вареньем? Сейчас вернусь, оглянуться не успеешь.

С этими словами она проворно похромала прочь, а Агнесса, усевшись на обломок фриза, украшенный пляшущими нимфами, начала рассеянно выбирать цветы, отряхивая с них водяные капли.

Сама того не осознавая, она замерла в той же позе, что и мраморная нимфа: так же опустив голову, ее прелестные черты приняли то же выражение печальной и мечтательной задумчивости.

– Ах! – тихо вздохнула она. – Сколь же я ничтожна! Сколь я слаба! Если бы я могла обратить всего одну душу! Ах, святая Доротея, ниспошли розы небесные в душу его, дабы и он мог уверовать!