Агнесса среди волков в овечьей шкуре

После этого девицы, Натали с Полиной, пошли заливать шок шампанским, а Сергей повез меня домой (я в тот день была безлошадной). Несмотря на ранний час – было еще только около пяти – Марк дожидался меня в квартире, он был голодный и злой, появление брата его хоть и успокоило, но не слишком. Предоставив Сереже право рассказывать, я собирала на стол. Марк с каждым Сережиным словом становился все мрачнее и наконец высказался:

– Вот, вечно ты ввязываешься в какие-то истории! Трупов тебе мало!

– Ты говоришь так, как будто она виновата, что нашла этого несчастного! – вступился за меня Сергей.

– Конечно, виновата! Нечего было связываться с Рукавишниковой, которая не может поставить в своей так называемой конторе даже решетки на окнах и теряет ключи!

– Решетки у нас есть! – возмутилась я. – К тому же ты сам недавно забыл где-то ключи от гаража и так и не нашел!

– Успокойтесь, дети! – тоном умудренного взрослого произнес Сергей, который во время нашей пикировки не терял времени и принялся за еду. – Гм, а готовить ты, бизнес-леди, еще не разучилась!

Я пила коньяк в качестве успокоительного, а Марк весь вечер на меня дулся, как будто это я сама себе подложила мертвеца, и только уже в постели спросил:

– Ты заснешь так или, может быть, примешь что-нибудь? Все-таки такое пережить… вдруг тебя будут мучить кошмары?

– Нет, спасибо, коньяка достаточно. А кошмаров я не боюсь, только вот меня мучает одна мысль – почему-то лицо этого типа показалось мне смутно знакомым, хотя я его точно не знаю. Наверное, это все-таки шок.

– Спи давай. Если бы не эти проклятые деньги Годфри, я бы завтра же заставил тебя уйти из издательства.

– Причем тут наша фирма?

– Как знать, как знать…

Я постаралась поскорее забыть об этом неприятном эпизоде, не задумываясь о том, что Марк может оказаться прав. Эта история выбила нас всех из колеи, а надо было работать. И, по счастью, чтобы разогнать мрачное настроение, вовремя подвернулся праздник.

4. Книжная ярмарка

У всех, кто имеет хоть какое-то отношение к книгам, есть свои профессиональные праздники – книжные ярмарки, и чем больше ярмарка, тем ярче этот праздник книжной жизни. И совсем особое значение имеет та ярмарка, которая каждый год еще с советских времен происходит на территории ВДНХ. Этой осенью я в первый раз появилась на ярмарке не как праздная зевака, читательница-покупательница, а как ее полноправная участница. Более того, я появилась там не одна, а в двуедином качестве, то бишь вместе с мужем. Правда, отнюдь не по собственной инициативе: Марк заявил, что в субботу, когда он не в командировке и не в офисе, он должен был бы наслаждаться более чем заслуженным отдыхом в обществе лелеющей и холящей его жены. Но если жена собирается его бросить в такой священный день, то он этого не допустит: он будет меня сопровождать, хотя посещение ярмарки не совсем соответствует его представлению о полноценном уик-энде. Тут он лукавил: еще в те времена, когда хорошую книгу можно было достать только в тени Первопечатника*2) на пятачке и за десятерную цену, он был страстным собирателем книг, а свою натуру не переделаешь. Но надо же было ему поворчать! Я давно привыкла не обращать внимание на эту его милую привычку, и если на первой фазе нашего брака, много лет назад, его бурчание могло довести меня до белого каления и швыряния тарелок, то теперь я пропускаю его мимо ушей.

Однако когда выяснилось, что у опеля, который он весьма небрежно припарковал у нашего подъезда, поцарапано крыло и разбит подфарник, Марк дошел до такой точки кипения, которая превышала мои возможности его игнорировать. Мы уже здорово опаздывали, поэтому, когда я предложила ему поменять коней и пересесть на мою старую машинку, он вынужден был на это согласиться – но, поймав его убийственный взгляд, я отвернулась, предчувствуя веселенькое путешествие. Он молча сел за руль, и мы поехали. Я вожу автомобиль не хуже него, но он никогда с этим не согласится и всегда садится за руль сам. Даже когда мы с ним идем в гости, он ограничивается бокалом шампанского, предоставляя мне возможность расслабляться в свое удовольствие – лишь бы не дать мне порулить. Но к моей старой восьмерке у него вообще особое отношение – она перешла ко мне от брата, а все, что исходит от Юры, вызывает у моего мужа подозрение. И еще больше его задевает то, что мой плебейский автомобильчик всегда на ходу – благодаря умельцу дяде Пахому, с которым меня познакомил опять-таки Юра, – а его красивый, весь сверкающий серебристым металликом опель то и дело простаивает.

Да, день начался для нас не слишком удачно. Сначала не на том поехали, потом нас оштрафовали. Когда откормленный гаишник нас остановил, то Марк сначала не понял, за что, и был страшно удивлен, что – за превышение скорости. Расставшись с несколькими купюрами, он пришел в такое настроение, что впору было поворачивать обратно.

– Девяносто пять километров, – шипел он, глядя вперед, но обращаясь ко мне. – Кто же знал, что твоя древняя развалина способна на такое.