Агни 2

- Тогда я пойду, помогу тебе собрать вещи. И… вообще, провожу тебя, - чувствуя, как она жалко говорит, упрашивая хотя бы о небольших минутах совместного пребывания с ним, всё-таки напросилась Аня.

Он встал с кресла и подошёл к ней. Подал руку – и она, заглянув в его глаза, радостно вскочила: он понял её! Да и сам не прочь побыть с ней эти считаные минуты. Уже в коридоре он, усмехаясь, спросил:

- Эта комната останется за мной?

- Конечно. И будет ждать тебя.

- Как ты?

- Как я, - подтвердила она, идя рядом и сжимая его жёсткую ладонь.

А когда они вошли в его комнату, он снова вздохнул:

- Завтра я получаю последний документ – и послезавтра уезжаю. Ты… ты мне завтра нужна в первую половину дня.

- А зачем? – Она следила, как быстро и сноровисто (военный же!) он укладывает самое необходимое из вещей в небольшой саквояж, с которым, замотав его в какое-то полотенце, он недавно и приплыл с того берега.

Он отложил сборы и подошёл к ней близко-близко, так что она не преминула положить руки на его широкие плечи и в этом полуобъятии прижалась к нему, слушая, как ровно и сильно стучит его сердце. Он обнял её серьёзней – притиснув к себе так, чтобы коснуться её головы подбородком (он вообще любил так её обнимать).

- Наша помолвка затянулась, - спокойно сказал он прямо в её ухо. – Я хочу уехать на границу в полной уверенности, что по возвращении я обниму и поцелую жену. Поэтому я предполагал сразу после получения всех бумаг поехать с тобой в муниципалитет, чтобы зарегистрировать там наш брак. Если ты против, потому что всё совершается в спешке и без празднования, я не буду настаивать.

- Я согласна, - прошептала Аня.

И собирание вещей затянулось, потому что его благодарный поцелуй был важней. В конце концов, они хотя бы на словах решили свою главную проблему. А потому Аня потеряла голову, ничего не соображая – только горячо оплавляясь в мягких руках Таегана, который после недавних ссор словно добрался до самого… вкусного в их деликатных отношениях! И не было впечатления, что поцелуй прощальный. Нет, этот был не только благодарным, но и многообещающим – и Аня поверила ему, цепляясь за плечи Таегана, вороша ему короткие волосы и заставляя снова склонять голову, чтобы он мог снова целовать её, не отвлекаясь на всякие пустяки…

Взявшись за руки, они медленно спустились в гостиную – Таеган нёс саквояж, закинув его ремень на плечо. Аня часто дышала, никак не отходя от его поцелуев, и часто же облизывала пересыхающие губы, когда бросала взгляд на мужчину, идущего рядом. Жёсткий профиль, недовольно поджатые губы… «Он не сразу разгоняется, мой Таеган. Но, если разогнался, сделает всё, что посчитает нужным… Мой Таеган!»

Мимоходом она отметила, что дверь в мастерскую всё ещё открыта. Кристал не спит? Надо будет на обратном пути заглянуть в мастерскую и прогнать её спать… Интересно, а в этом мире вяжут мужчинам шарфы? Что-то она не обратила на это внимания, рассматривая затрёпанные от чтения дамские журналы. Значит, надо будет ещё раз пролистать – и Таегана из его первой поездки в рабочую командировку встретить с подарком, сделанным собственными руками. Такое ведь ценно в любом мире!

И снова от восторга её бросило в жар: она встретит Таегана его женой!..

А потом, забыв о том, что Таеган собирался немедленно устроить крутые разборки с матерью, они сидели на мостках – плечо к плечу, рука в руке, ноги в воде – и под чистейшим тёмно-синим небом вполголоса говорили и говорили о будущем. Аня рассказывала, каким она хочет видеть дом, в котором они будут жить. Таеган мечтал «подкинуть» в конюшню, кроме пары лошадей и нового ландо, машину. Аня сидела и радовалась, что по-ночному темно, что свечи здесь не зажжёшь, а потому Таеган не видит её снисходительно насмешливой улыбки: вечные мужские игрушки – и вечная мечта о машине!

И немного злило только одно. Необходимость время завтрашнего, последнего их совместного вечера поделить между ею и Конгали!.. Ведь Таеган с Никасом собирались выяснить, что же произошло с дочерью дина Валентайна. А потом уже действовать, чтобы выручить девочку. Но вскоре воспоминание о Конгали исчезло, и на свете остались только они вдвоём, их заботы и их радости…

… Возвращаясь в дом, Аня размышляла, успеет ли Таеган за оставшиеся полчаса поговорить с матерью? И не наживёт ли себе Аня врага в её лице, если Таеган не сумеет как следует поговорить с ней? Не хотелось бы, чтобы Таеган и его мать поссорились из-за неё. Очень не хотелось… Она медленно поднималась по тропинке. Это ведь мама. Какая-никакая, а мама. Родная кровь, как говаривала бабушка, которую Аня когда-то считала родной. Об отце Таегана Аня ничего не знала, разве что запомнила его в лицо. Но он показался ей безобидным. И, кажется, всем рулила в семье именно она, дайна Перфил. Но оставался вопрос: если она рулила всем, почему Таегана не допустила к семье, когда ему это было необходимо? Почему она не позволила ему жить в семье, когда проклятие начало его лишать речи?.. Он же единственный сын!..