Агни Йога. Симфония. Книга I

Часть II, III, 3. …Приближающееся время должно предоставить треножник пифии каждому чуткому духу… — Пифия (др. — греч.) — жрица-прорицательница в храме Аполлона в Дельфах. Е. П. Блаватская со ссылкой на таких античных авторов, как Ямвлих и Плутарх, уточняет это широко распространенное представление:

"Пифия была жрицей, которую избирали из сенситивов, принадлежавших к бедным классам, и помещали в храм, где проявлялись их пророческие силы. Там она жила в комнате, куда доступ был закрыт для всех, кроме Верховного Иерофанта и Видящего. С того момента, как она входила в храм, внешний мир закрывался для неё навсегда, как для монахини. Восседая на треножнике, расположенном над трещиной в земле, и вдыхая исходящие оттуда токсические испарения, она впадала в пророческую манию, и произносила в этом необычном состоянии свои пророчества, или оракулы".

В данном случае образ "треножника пифии" подается в Учении как символ тонких способностей, которые наступающая эпоха помогает раскрыть каждому устремленному духу.

Часть II, III, 8. …аэролит может заключать караты бриллиантов… — Аэролит (букв. воздушный камень). Иногда Живая Этика так называет Камень Чинтамани.

Часть II, III, 14. …никаким жезлом не может быть вызвано… — Жезл — многозначный символ, встречающийся в духовной практике религий и учений Востока и Запада. В общем смысле означает авторитет, власть, мировую ось. В символическом аспекте близок к посоху. Жезл может выступать в качестве носителя священной силы, помогающей сопровождению умерших душ на Страшный Суд, как это было с Гермесом, несущим в руках знаменитый Кадуцей. Шумерская традиция приписывала семиглавому жезлу символическое значение битвы. Тот же аспект жезла как духовного оружия присутствовал в ламаистской символике, в даосизме и буддизме (ваджра, дордже).

Европейская оккультная традиция видела в жезле магический предмет, посредством которого посвященный или маг управляет материальными процессами мира. Жезл разрешает споры, карает неправедного противника, вызывает к жизни невидимые силы природы и космоса. В данном случае речь идёт именно об этом, "операционно-техническом" или магическом смысле жезла, согласно Учению, неприменимом для пробуждения глубинного знания духа.

Часть II, III, 16. …как превращение Ионы неожиданно… — Иона — ветхозаветный пророк, персонаж библейской книги Ионы. Согласно сюжету этой книги Иона, получив от Бога приказание идти в столицу Ассирии Ниневию с проповедью покаяния и предсказанием о гибели города за его злодеяния, вместо этого бежит в противоположную сторону на корабле в Фарсис. Бог поднимает великую бурю, а Иона, чтобы спасти корабельщиков и отвести от них гнев, умоляет Творца бросить его в море. Затем море утихает, а Бог велит большой рыбе (в славянской Библии — киту) проглотить Иону, который пробыв в чреве рыбы три дня и три ночи, в конце концов получает прощение и извергается на сушу.

Часть II, III, 18. …После Августина… — Августин Аврелий (Блаженный, 354–430) — Христианский теолог и церковный деятель, представитель латинской патристики, один из родоначальников христианской философии и истории, где "земному граду" — государству он противопоставлял мистически понимаемый "Божий Град" — церковь. Развил учение о божественной благодати, без которой невозможно выбраться из оков греховной природы. Именно Августин, в молодости переживший серьезное увлечение гностическими и эзотерическими Учениями, но затем решительно занявший самую жесткую церковную позицию, внес в западное христианство идеи внеположенности Творца сотворенному Им миру. (Поэтому восточное христианство, в большей степени, нежели западное, сохранившее дух истины и первоначального откровения Спасителя, называет Августина не Святым Отцом, а Блаженным.) Проведя между Богом и Природой, между "Градом Небесным" и "Градом Земным" (понятия, введенные Августином) разделительную и непроходимую черту, этот деятель христианской церкви способствовал рождению тенденции десакрализации христианства, впоследствии достигший предельного выражения в учении средневековых схоластов и Фомы Аквинского. Слова Учения "Христос оказался запертым золотой преградой" относится к этим наихудшим сторонам средневекового богословия, не имеющего ничего общего с "высоким средневековьем" христианской мистики.