Агния Барто

На самом же деле это не так, и мы видим в поэме А. Барто нечто совсем иное: утверждение родства творчества Гайдара с самой действительностью, органическую слитность с нею, участие в ее поступательном движении, в воспитании юного поколения наших граждан — и все это не «книжность» (как может подумать кое-кто из читателей), а особая позиция Барто в восприятии самой действительности и связанных с нею задач нашей детской литературы — позиция активно-наступательная. Когда мы вчитываемся в такие стихотворения, как «Старый великан», «Тропинка», «Голос Артека» да и многие другие, героико-романтические по своему духу, обращенные к пылкому воображению юного читателя, к его жажде необычайного, героического,— в сочетании с началом подлинно гражданским,— во всем этом нельзя не расслышать переклички с творчеством и традициями Аркадия Гайдара; это и провозглашает сама поэтесса, посвящая книгу «Я расту» его памяти.

Имя Гайдара не случайно открывает и завершает книгу «Я расту» — в ней многое отвечает духу гайдаровской героики и романтики, гайдаровских традиций, по-своему развивает их, что во многом определяет позицию, отстаиваемую Агнией Барто в детской литературе.

Гайдар со страстной заинтересованностью передал и запечатлел жизнь наших ребят, глубочайшим образом проник в их внутренний мир, создав правдивые и неповторимые образы и характеры. Вместе с тем это знание своего героя сочеталось у Гайдара со стремлением внутренне обогащать и воспитывать его, вести к тому будущему, ради которого нельзя щадить никаких усилий, раскрывать перед ним смысл нашей борьбы — увлеченно и вдохновенно, без какой бы то ни было риторики и дидактики. Это мы и видим в таких произведениях Гайдара, как «Школа», «Военная тайна», «Тимур и его команда» и многих других. Конечно, у современного юного читателя нет за плечами той «школы», какую проходили на полях гражданской войны такие герои Гайдара, как Борис Гориков,— школы борьбы и сражений, которую приходилось оплачивать кровью, а подчас и самою жизнью. Но Гайдар утверждал в своих повестях и рассказах, что такого же мужества, такой же выдержки, такой же преданности коммунизму требует и самая мирная жизнь наших людей,— ведь она тоже является полем острой и напряженной борьбы за правду, за счастье, за высокую мечту.

А. Барто именно потому и обращается к творчеству Гайдара, что слышит в нем постоянный и незамирающий с годами зов к завтрашнему коммунистическому дню, героику и романтику труда, борьбы, творчества, и все это — в сочетании с глубочайшим проникновением во внутренний мир нашей детворы, с умением ответить на ее самые насущные вопросы, интересы, потребности, с острым и отчетливым пониманием того, что читатель детской литературы не терпит книги назидательно-дидактической, а примет лишь ту, какая может поднять его на крыльях героики и романтики. А именно такие книги и создавал Аркадий Гайдар. Его герои — это юные граждане нашей «Гордой страны» (говоря словами самого Гайдара), и в них — при всей их юности — есть нечто от ее гордости, ее неколебимости, ее устремленности в будущее, и главное — все это не в чертах вымышленных, только воображаемых и только желательных. Нет, Гайдар, как никто, знал нашу детвору и изображал ее чертами точными и реальными. Многие страницы его книг наполнены предчувствием тех испытаний, какие могут выпасть на долю наших людей — в том числе и юных (ведь повесть «Военная тайна» написана уже после прихода немецких фашистов к власти), и здесь мы имеем в виду не только героическую и вдохновенную сказку о Мальчише-Кибальчише, но и прозорливые слова Владика, разработавшего целую «стратегию» (в чем-то точную и удивительно верную, а в чем-то — в согласии с его возрастом — и фантастическую) партизанской войны — на тот случай, если враги нанесут на какое-то время поражение наглей армии. Но и тогда советские люди не сдадутся им, будут вести борьбу, пока не одолеют их и пока не одержат полной победы над ними, утверждал Владик. Да, слова Владика, в которых были и тревожные раздумья самого Гайдара, видевшего, как по Европе ползет тень фашистской свастики, угрожая многим ее странам, оправдывались в годы Великой Отечественной войны, что свидетельствует не только о том, что высокие помыслы и героические устремления героев Гайдара подтвердились на деле, стали плотью самой действительности, но и о необычайной прозорливости художника, сочетавшего героику и романтику с верностью жизненной правде.

Рассказы и повести Гайдара — это не просто писательская выдумка, хотя и фантазия в них явно ощутима и без нее нельзя представить ни Гайдара, ни его героев — и она бросает дерзкий вызов всем сторонникам бытовщины и любителям натуралистической дотошности. Здесь и выдумка коренится в самой действительности, неотделима от ее почвы, от ее устремленности к будущему, которое художник «мерит по коммуне», говоря словами Маяковского.