Агония

Однако Мика сомневался, что когда-нибудь сможет привыкнуть к этому тяжелому грохоту. Он взглянул на асфальт, представив, что происходит у него под ногами: миллионы людей, которые пытаются выжить в вечной темноте и сырости, приводят в движение огромные каменные шары, которые раскачиваются на цепях, вновь и вновь ударяясь о железные сваи.

— Кошмар, да? — сказал водитель. — Хорошо, что мы не живем в этом аду.

Бум. Бум. Бум.

Мика оглянулся. Мимо него шли нарядно одетые люди, они весело болтали и смеялись, как будто не слышали размеренного стука у себя под ногами. Его взгляд упал на женщину в меховой накидке. Остановившись возле фонаря, она достала из расшитой бисером сумочки помаду, зеркальце в золотой оправе и принялась старательно подкрашивать губы. Тяжелый грохот сотрясал землю. Неужели эта женщина в красных лаковых туфлях на высоком каблуке не чувствует идущую от земли вибрацию?

Бум. Бум. Бум.

Мика проследил взглядом за новеньким аэромобилем, который оторвался от обочины и, закладывая вираж за виражом, начал уходить вверх — туда, где в черном небе между золотыми шпилями башен висел лунный диск, похожий на большой гонг, печальный и бледный. Луна смотрела прямо на Мику, казалось, она все знает и все понимает. Мике очень хотелось быть таким же всезнающим, понимающим и невозмутимо-спокойным.

Он поднялся по широким мраморным ступеням, ведущим к его новому дому. Мрамор был натерт до блеска, так что Мика видел собственное отражение в его зеркальной поверхности. Он вспомнил о родителях и невольно схватился руками за шею. Еще утром у него на горле красовались синяки от пальцев Рубена, но перед отъездом с Кейп-Рота его ненадолго поместили в лечебную камеру, так что теперь от синяков не осталось и следа. К счастью, родители понятия не имеют о том, что произошло с ним за эти два дня. Само собой, у Мики не было не малейшего желания посвящать их в подробности своего путешествия.

На вершине лестницы стоял швейцар в голубом камзоле и белых перчатках. Вид у него был довольно нелепый, похож на оловянного солдатика, решил Мика. Швейцар следил за Никой настороженным взглядом, пока тот поднимался по лестнице.

— Ты заблудился? — спросил он, косясь на потертые джинсы и грязные кроссовки Мики.

— Нет. Я живу в этом доме, — сказал Мика.

Он сбросил с плеча рюкзак с одной оборванной лямкой, плюхнул его на мраморную ступеньку и принялся шарить в наружном кармане в поисках золотой карточки-ключа. Швейцар с пренебрежением поглядывал на согнутую спину мальчика.

— Извините, сэр, — неожиданно воскликнул швейцар, заметив среди скомканных носков Мики блеснувшую золотом карточку. — Разрешите, я возьму вашу сумку и вызову лифт.

— Спасибо, я сам, — буркнул Мика, протискиваясь мимо швейцара.

Мика оказался в просторном фойе, в центре которого шумел фонтан. Четыре мраморные нимфы сидели на мраморном парапете, опустив свои стройные ножки в бирюзовую воду фонтана. Потрясенный Мика замер на пороге. В подъезде их старого дома стены были покрыты зеленоватой плесенью, на бетонном полу вечно стояла жирная лужа, а ветер со свистом, похожим на вой обезумевшего привидения, врывался сквозь разбитые стекла дверей. Фонтан и мраморные нимфы выглядели помпезно и нелепо, они напоминали сахарные фигурки на вершине подтаявшего торта, который накренился и вот-вот обрушится. От одного взгляда на них к горлу подступала тошнота. Однако Мика подошел к фонтану и уселся на мраморный парапет. Через пару минут он поднимется наверх, позвонит в свою новую квартиру и лицом к лицу встретится с родителями. Мике требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Он понимал, как непросто будет сдержать слово, данное Мэлу Горману. Мама и папа наверняка начнут задавать вопросы. Каким образом ему сохранить тайну и ничего не рассказать родителям о том, что случилось с ним за эти два дня — с вечера пятницы до вечера воскресенья? Синяки на шее Мики исчезли, рана на ладони тоже, но внутренне он чувствовал себя совершенно другим человеком. Сначала столкновение с Рубеном, который едва не задушил его, потом он сам чуть не убил Рубена взглядом, затем его опускают в яму к кровожадным чудовищам. Дальше — больше: он наяву встречается с людьми из своих ночных кошмаров, выигрывает соревнование, получает шикарную квартиру и, главное, находит свою сестру, которую все считают давно умершей. Мика чувствовал себя актером, который играет в мыльной опере, причем исполняет все роли сразу. И при этом ему приходится делать вид, что не происходит ничего особенного. Но и это еще не все. Сегодня в половине девятого вечера, когда по сценарию Гормана счастливые мама и папа должны праздновать новоселье, они получат сообщение, в котором говорится, что завтра утром их сыну придется вернуться на Кейп-Рот. Нетрудно представить, какая разразится буря.

«Но зато завтра я увижу Элли». Мика вздохнул. Ради нее он готов выдержать любую бурю.