Агония 4. Предчувствие беды

Оказалось — направляемся в порт. Верней, в район порта. Ехали мы сложным путем — по Приморскому, на Кировский проспект, въехали на Аптекарский остров, проскочили его и заехали по тому же Кировскому проспекту на Петроградский. Водитель, конечно был классный. Думаете, где самые лучшие водители были — в девятке (прим автора — Девятое управление КГБ, занималось охраной государственных и партийных деятелей) что ли? Ан нет, что бы они не говорили про свою подготовку. Жизнь водителя девятки на самом деле довольно проста — включил мигалку, дали тебе "зеленую улицу", все гаишники "под козырек", ни правил тебе ни пробок — едешь себе и едешь. А вот водители оперативных машин… там ни мигалку не включить, ни себя демаскировать, желательно и правила не нарушать — и в то же время объект наблюдения не потерять. Вот где асы то были! На втором месте были опытные таксисты, а эти — на первом, без вопросов. И тот водитель, что вез нас был из числа лучших — в плотном транспортном потоке почти и не тормозил даже.

Цель находилась на Васильевском острове — около Кировского дворца культуры — туда мы попали по Большому проспекту. Район тогда — его еще питерцы коренные звали "Васька" был нищим и шпанским, соваться туда по вечерам честным комсомольцам не рекомендовалось — можно было как минимум остаться без кошелька. Дрались там всегда жестко — в кость. Но водитель, очевидно знал — куда нас вести — да и генерал светлел лицом, по мере того, как мы приближались к цели.

Целью оказалась пельменная — сейчас то уже мало помнит, что это такое. Такой павильончик — крыша над головой есть, а стен нету, вместо них — такие решетки фигурные. Пельмени там варили и продавали — двенадцать штук порция, тридцать копеек они там стоили за порцию. Останкинские. И на столах — только перец черный и уксус в бутылках, а на бутылках вместо крышки — железная с дырочками. Да…

— Ты иди… — генерал огляделся — место займи… А я возьму…

Две порции. Старые, щербатые тарелки. Вкусный парок над разваренными пельменями. Соседи, которые, прикрывшись плащом, пытаются долить в стаканы с пивом "беленькой". Разговоры — о предстоящей олимпиаде, как сейчас помню, уже тогда судачили…

Нету у нас больше ничего этого. Ни олимпиады. Ни страны. Ни пельменей по тридцать копеек на щербатой тарелке…

Вилки звякали, тыкаясь в тарелку, не глядя друг на друга мы сосредоточенно жевали разваренные, острые из-за уксусно-перечного соуса пельмени.

— Встретил я здесь кое-кого… — нарушил молчание генерал — давно уже. Сколько лет прошло — а первый раз здесь. Я и в Ленинград то из-за этого стараюсь не показываться…

— Что случилось…

— Да какая сейчас уже разница… — раздосадовано сказал генерал — доедай, давай. Покушаем — и поговорим…

Антиалкогольной кампании тогда еще не было, и пиво продавали не в пакетах — но генералу было не до того. Когда и моя и его тарелка опустели, он аккуратно положил рядом вилку, о чем-то задумался, по-старчески вздохнул. Затем, покопавшись в кармане плаща выложил на стол — рядом с пятнышком пролитого уксуса фотографию — небольшого размера, такую какие делают на документы Черно-белую.

— Ты должен знать этого человека. Вспоминай. Вспомнишь — молодец.

Я вгляделся в фото — человек как человек, в штатском. Прокуратура? Афган? Посольство? На русского он не смахивал.

— Афган?

— Теплее…

Кто же… Из посольства? Нет, из афганцев. Кто же…

И тут я вспомнил. Грязный борт УАЗа. Мат, крики. Шум в ушах от выстрелов — а потом от тишины — страшной тишины, той самой, которая пострашнее выстрелов будет…

— Вспомнил. Полковник Асад Хашим. Царандой.

— Молодец… — покачал генерал головой — я в тебе не ошибался. Молодец, такое не каждый действующий сможет, ты же с ним один раз всего встречался.

— При обстоятельствах, которые не забудешь. Нас тогда обстреляли, я вам докладывал.

— Да… обстреляли, помню. Ты пельменей еще будешь?

— …

— Значит будешь.

Генерал унес грязные тарелки, я подвинул к себе фотография. Интересно где снято без формы? Я помню его старше… прием в партию? Что там происходит, в Афгане? Пока вроде — тихо все.

Генерал вернулся, плюхнул на стол две тарелки…

— Суть в следующем… Полковник Хашим… в общем, приказ о присвоении ему должности генерала и назначении на должность начальника Управления защиты революции — ключевого управления Царандоя — лежал уже на столе у министра. В последний момент этот приказ со стола убрали. Сделали это — как нам удалось выяснить — люди Амина. Помнишь еще такого?

— Тот самый…

— Да, тот самый. Хоть с ним ты дела не имел, но… В общем — Управление по защите Революции контролирует столицу вместе с АГСА (прим автора — разведслужба, предшественница ХАД Переводится как "Служба защиты национальных интересов"). Во главе АГСА — Асадулло Сарвари, твердый сторонник Тараки. Амин пытается протолкнуть своего человека на должность начальника Управления защиты революции любой ценой — ему нужен человек, опираясь на которого он мог бы действовать в Кабуле. Понял?

— Понял. Но при чем тут…