Агония белой эмиграции

Маклаков возглавил группу эмигрантов, посетившую 12 февраля 1945 г. советское посольство в Париже, чтобы приветствовать /203/ победы Красной Армии. Среди членов этой делегации были бывший министр Временного правительства Д. Н. Вердеревский, бывший заместитель председателя РОВС адмирал М. А. Кедров и др. Запись беседы советского посла А. Е. Богомолова с этой делегацией представляет значительный интерес, характеризуя настроения определенных кругов эмиграции в конце войны и подводя как бы некоторые итоги многолетней борьбы эмигрантских политических группировок против Советской власти³².

«Эмиграция была разнородна, — заявил в начале беседы Маклаков, — но сходилась в одном: во враждебном отношении к Советской власти. Считала ее главным злом, помнила только вред, который она причинила, и ждала, когда она упадет…» Глубокий раскол в эмиграции, по словам Маклакова, произошел в 1941 г., когда Германия открыто пошла на Россию. Опасность казалась громадной. «Мы боялись, что России не устоять против победоносной Германии». Часть эмиграции все-таки желала, продолжал Маклаков, победы Германии, надеясь, что это «вернет России возможность собой располагать». Но большинство считало такую победу, даже на короткое время, величайшим злом для России.

«Действительные события оказались для всех откровением. Мы не предвидели, насколько за годы нашего изгнания Россия окрепла. Победоносная Германия принуждена была перед ней отступить. Мы восхищались патриотизмом народа, доблестью войск, искусством вождей. Но должны были признать, кроме того, что все это подготовила Советская власть, которая управляла Россией, что в ее руках исход этой войны. Это меняло наше прежнее отношение к ней…»

Не менее примечательным было выступление Кедрова: «Буду говорить, г. посол, как офицер, во главе с другими ведший борьбу с Вами. Да, мы были враги… Но годы шли, и наши ряды редели — одни умирали, другие уходили, разочаровавшись в борьбе. Мы же, ведшие борьбу, остались одними ярлыками без содержания. Уже в 1936–1937 гг. я и другие начали сознавать, что в России народилось новое поколение, которое не с нами, а с Вами, создается новая государственность, крепнет новая армия — процесс из разрушительного стал созидательным.

Наступила великая война. Советский Союз вначале пошел на соглашение с Германией. Мы, русские за границей, приветствовали это, рассчитывая, что вне процесса войны Россия останется нетронутой и еще более окрепнет. Но в гордыне своей Германия пошла против Советского Союза. Кровавыми слезами мы плакали, когда слышали о первых поражениях, но в глубине души мы продолжали верить, что Советский Союз победит, так как для нас он представлял русский народ. Как Вы правильно отметили, г. посол, что немцам не удалось увлечь за собой нашу эмиграцию — только единицы пошли за ними, мечтая /204/ о своих имениях, когда немцы не переставали повторять, что русский народ только и годится, как на удобрение для «великого германского народа». Советский Союз победил — Россия спасена, и спасен весь мир. Новая государственность и новая армия оказались необычайно стойкими и сильными, и я с благодарностью приветствую их и их вождей».

Это были весьма красноречивые признания многолетних, непримиримых когда-то врагов Советской власти. И отвечая им, посол А. Е. Богомолов отметил те коренные изменения в психологии и поведении эмиграции, которые произошли в годы войны. «Мы могли ожидать, — сказал он, — что немцы в борьбе с Россией используют эмиграцию, что эмиграция соблазнится и пойдет с ними. Этого не случилось». Тех, кто пошел на службу к фашистам, было сравнительно мало. «Наоборот, в разных странах, — продолжал советский посол, — эмиграция проявила свой симпатии к советскому народу. К советским представителям обращались с просьбами о зачислении в армию, предлагали вносить деньги в фонд обороны и т. д.».

Говоря о волне патриотизма, захватившей широкие круги эмиграции, Богомолов вместе с тем подчеркнул разницу между русским и советским патриотизмом: «Последний шире первого, и его сущность заключается не только в любви к России, но и в принятии всех тех изменений, которые в ней произошли». Нужно сказать, что некоторая, наиболее просоветски настроенная часть эмиграции старалась встать на эти позиции. И не случайно вскоре после выхода из подполья Союз русских патриотов во Франции был переименован в Союз советских патриотов. Но многие эмигрантские деятели были далеки от понимания сущности советского патриотизма, значения дружбы советских народов в деле победы над врагом.