Агония белой эмиграции

Ощутимые удары русской эмиграции во многих странах, в том числе во Франции, нанес мировой экономический кризис 1929–1933 гг. В эти годы прекратилась вербовка рабочих на французские предприятия. Тысячи людей оказались без работы. Жить становилось все труднее и труднее. В наиболее тяжелом положении были некоторые женщины, лишившиеся источников существования. «Пробовала бегать по объявлениям, — писала одна бывшая аристократка в октябре 1931 г., — но скоро убедилась, что это только потеря времени и энергии, так как ни один работодатель не берет старую иностранку, когда на то же место имеется десять молодых французских кандидаток»³¹.

Не все выдерживали тяжелые испытания судьбы. Моральное опустошение, отчаяние, сознание иллюзорности своего положения /90/ приводили часто к трагедиям. Но здесь же рядом — отдельные «удачники», люди с упорной волей, сокрушающей все препятствия. Такие не брезговали ничем. Один 25-летний никому не известный русский эмигрант, промышлявший платными танцами, вдруг женится на шестидесятилетней принцессе (сестре последнего германского императора Вильгельма). Другой эмигрант, бывший кавалерийский офицер, покорил сердце принцессы Бонапарт. Три грузина — братья Мдивани — прославились своими браками с голливудскими кинозвездами. Л. Д. Любимов вспоминает и своего младшего брата, который женился на дочери бомбейского «хлопкового короля». В том мире были приемлемы все пути в борьбе за место под солнцем. Бывший царский министр финансов П. Л. Барк превратился в финансового эксперта английского королевства, получил титул сэра. Участник убийства Распутина — князь Феликс Юсупов открыл в Париже салон мод. Кое-кто занялся торговлей, сумел стать фермером, содержателем ресторана. Ресторан, открытый петербургским поваром Корниловым, некоторое время считался одним из лучших во французской столице. В архивной коллекции сохранилось пространное письмо В. А. Маклакова из Парижа, датированное 9 ноября 1923 г. На 15 страницах машинописного текста он рассказывает одному из своих знакомых об условиях жизни в тех кругах эмиграции, с которыми Маклаков был больше всего связан. Это яркий рассказ о том, как «не пропали» и хорошо «устроились» его друзья по адвокатуре — кадеты Аджемов, Тесленко и Кистяковский. Первый «ухитрился устроить выгодную финансовую операцию и получил гонорар сразу наличными — 250 тыс. фунтов стерлингов», второй — состоит «членом правления банка и юрисконсультом в нескольких очень денежных предприятиях», третий — тоже член правления банка и «начал опять загребать большие деньги». Маклаков живописует некоторые подробности быта этих преуспевающих дельцов. У Аджемова прекрасная квартира, собственный автомобиль, соответствующие этому круг знакомых и манеры. Не так давно, пишет Маклаков, он был приглашен на обед к Тесленко, «где застал таких денежных тузов, каких в прежнее время трудно было бы увидеть у явного кадета и радикала». Что касается Кистяковского, то, по словам Маклакова, он «еще потолстел, ходит с развальцем, всегда в сопровождении присосавшихся к нему паразитов, на всех глядит с той усмешкой, свысока, с которой умные и взрослые люди взирают на глупую молодежь»³². Но, оказывается, таких «устроившихся» удачников не очень много, замечает Маклаков, и теперь мало-помалу все приходят к нищете, и адвокатам, как и многим другим, все меньше есть что делать и чем жить.

Массовым явлением в довоенном Париже стали русские таксисты — бывшие казаки, офицеры и даже генералы, предпочитающие в известной мере независимую работу на авто работе на /91/ фабрике или заводе. Их число достигало трех тысяч. В эмигрантских кругах работа «парижского извозчика» считалась хорошо оплачиваемой. И даже после войны, в пятидесятых годах, по подсчетам корреспондента газеты «Таймс», 750 водителей парижских такси были русскими, их средний возраст в это время составлял 64 года³³.

В 30-х гг. снова началась тяга эмигрантов в Южную Америку в поисках счастья. Кому-то, может быть, «повезло», как, например, одному бывшему офицеру, который за 250 долларов в месяц отправился в Колумбию в качестве военного инструктора, когда эта страна вела войну с Перу. Как об удаче рассказывали и о судьбе другого бывшего офицера, получившего концессию на разведение крокодилов вблизи бразильского города Белей дель-Пара. Но большинство постигли горькие разочарования. За последние пять-шесть лет, сообщала одна эмигрантская газета в конце 1934 г., из Франции в Аргентину переселилось много русских в чаянии «манны небесной», но они пополнили армию нищих, голодных и безработных. А сколько погибло на корчевке пней, на рубке леса, на кофейных и тростниковых плантациях! Очень трудно было найти себе применение представителям интеллигентских профессий. Врачи должны были иметь диплом аргентинского университета, инженеры столкнулись с перепроизводством специалистов, и от всех требовалось знание испанского языка³⁴.