Агония и смерть Адольфа Гитлера

Эти восторги быстро миновали. По-прежнему продолжалась эвакуация министерств из Берлина, но Гитлер оставался в бункере, решив сделать еще одну попытку отбросить русских от столицы. 21 апреля Гитлер приказал начать контрудар всем берлинским войскам под командованием генерала СС — Штейнера.

«Любой командир, который не последует приказу, — кричал Гитлер, — поплатится жизнью». Так приказал Гитлер, но его приказы не имели больше связи с реальной действительностью. Он передвигал воображаемые батальоны, составлял академические планы. Атака Штейнера явилась последним, скорее символическим актом стратегии Гитлера — она никогда не была проведена.

Эти факты стали известны во время совещания военного совета 22 апреля, которое^ было открыто обычными докладами генералов Кребса и Йодля. Затем пришло известие о провале атаки Штейнера. Несмотря на разработанные планы и страшные угрозы, воздушные силы не были введены в действие. Тут же поступили еще более неприятные сообщения. В то время как войска были оттянуты, чтобы поддержать Штейнера на юге, русские ворвались в пригороды с севера, и их головные танки были уже в самом Берлине.

Тут разразилась буря, примечательная для последних дней Гитлера. Гитлер впал в бешенство. Он визжал, что его покинули, нападал на армию, проклинал предателей, говорил о всеобщей измене, продажности и обмане и затем в совершенном измождении заявил, что наступил конец. Наконец и впервые он отчаялся в своей исторической миссии. Все было кончено: третья империя развалилась, и ее творцу осталось лишь одно — умереть. Он отказался уехать в Южную Германию. Все, кто хочет, могут уезжать. «Но я, — заявил Гитлер, — никогда не покину Берлин, никогда».

Ночью 26 апреля в Берлин прилетел генерал авиации Риттер фон Грайм. Его сопровождала искательница приключений, известная летчица-испытатель Ганна Райч. Стремительная, резкая и вместе с тем хвастливая женщина — она как нельзя лучше подходила для обстановки этого последнего подземного сумасшедшего дома в Берлине. Реач была ярой нацисткой и давно преклонялась перед Гитлером.

Показания Ганны Райч о жизни в бункере Гитлера, несмотря на ряд досадных исторических погрешностей, следует все же признать документом исключительной важности. Согласно ее рассказу, она и фон Грайм долетели до пригородного аэродрома «Гатов» лишь с несколькими пробоинами в крыльях; правда, были сбиты несколько сопровождавших их истребителей.

Обнаружив на аэродроме учебный самолет, фон Грайм решил лететь в центр города и приземлиться на улице вблизи имперской канцелярии. Во время взлета

оставшиеся истребители отвлекали внимание русских. Фон Грайм сам сидел за штурвалом и Райч была его единственным пассажиром. На высоте верхушек деревьев они летели по направлению к Бранденбургским воротам.

«НИЧТО МЕНЯ НЕ МИНОВАЛО!»

Под ними шла ожесточенная уличная борьба; над ними воздух был полон русскими самолетами. Через несколько минут разрыв тяжелого русского снаряда вырвал низ самолета и повредил правую ногу фон Грайма. Райч наклонилась через его плечо, овладела штурвалом и, увертываясь и прилегая к земле, ей удалось посадить самолет прямо на улице. Была остановлена проезжавшая автомашина, и фон Грайм был отвезен в имперскую канцелярию. По пути ему была оказана первая помощь, а по прибытии в бункер он был помещен в операционную, где его сразу же навестил Гитлер. Его лицо, говорит Райч, выражало благодарность в связи с прилетом фон Грайма «Даже солдат, — сказал Гитлер, — имеет право не повиноваться приказу, который ему кажется бесполезным и безнадежным». Он спросил фон Грайма, знает ли он почему его вызвали. Последний ответил отрицательно.

«Потому что Герман Геринг изменил мне и своему отечеству, — пояснил Гитлер. — За моей спиной он установил отношения с врагом. Это трусость! Он направил мне лишенную всякого уважения телеграмму, в которой сообщает, что я однажды назвал его своим преемником и что теперь, когда я не могу больше управлять из Берлина, он готов заменить меня, находясь в Берхтесгадене. Телеграмма заканчивается словами, что, если он не получит ответа, то будет считать, что я согласен!».