Агония Хана

В горле пересохло еще сильнее. Я уже знала этот блеск, видела этот приоткрытый рот и искаженное похотью лицо. Сейчас он покажет мне, кто здесь хозяин и выполнит свое обещание разорвать меня на части…И нет ничего ужаснее, чем испытать эту боль именно от него. Только не после всего что было между нами, только не после той бешеной и сумасшедшей любви, когда мы оба сходили с ума от желания.

Только не насилие, не животная жестокость. Я не хочу, чтобы его огромные и сильные руки ломали меня, разрывали мое тело и оставляли отметины ненависти. Дернулась, но Хан сдавил мои плечи и наклонился ко мне, всматриваясь в мое лицо, а потом толкнул так, что я упала навзничь на кровать, и подтянул к себе за ноги, протягивая на край постели, сдирая простынь. И сопротивляться совершенно бесполезно. Я это знаю точно. У меня не хватит сил.

– Когда-то…когда-то ты обещал быть нежным со мной, когда-то тебе нравилось, когда мне хорошо!

– ЕЙ НРАВИЛОСЬ! НЕЖНЫМ С НЕЙ, А НЕ С ТОБОЙ! Я же насквозь тебя вижу, дрянь! Змея проклятая!

И горло разрывает от рыданий. Невыносимо слышать это от него.

– Ты слепой! Но однажды ты прозреешь! А потом снова ослепнешь от раскаяния! Но будет поздно! Понимаешь? Поздно! Настанет точка невозврата, за которой я уже не смогу простить тебя!

Но я кричу это все глухой стене, тяжело дыша, смотрю в его глаза, и там нет ничего, кроме примитивного вожделения и жажды причинить боль. Схватился за ворот моей блузки и силой разодрал ее напополам, оголяя грудь и сатанея от ее вида еще больше. Хан с ума сходил от моей груди и раньше. От одного вида моих сосков у него подергивались пеленой страсти глаза и лицо искажалось, как от боли. И сейчас произошло точно так же. Взгляд перестал быть человеческим и стал звериным…он смотрел на мое полуголое тело, как сумасшедший, широко раскрытыми, остекленевшими глазами. А потом зарычал мне в лицо:

– Ты змея…которая влезла в мой дом, змея, которая превратилась в НЕЕ намеренно, змея, которая травит своими ядовитыми словами, змея, которая знает, что сказать…змея, которая манит и сводит меня с ума. И я не знаю, как раздавить тебя!

Его руки давят меня сильнее к постели, и он нависает надо мной, раздвигая мне ноги, ломая сопротивление, заводя руки за голову, подхватывая под ягодицы и притягивая еще ближе к себе.

– Не надо, Тамерлан, прошу тебя!

Оттолкнула, оставляя отметины у него на шее, порождая еще большее бешенство.

Ударил по щеке и тряхнул за плечи, сжимая мои волосы на затылке и заставляя выгнуться в пояснице.

– Хан! Я сказал – Хан! Запомни, ты – не она. Ты шлюха, которую я купил, шлюха, которая переделала свое лицо, чтобы за деньги раздвинуть передо мной ноги, и я буду драть свою шлюху, пока мне не надоест, а захочу – отдам ее на потеху свои псам…

Произнес это и замер, потом злорадно ухмыльнулся.

– Не хочешь меня, значит тебя будут драть другие, а я полюбуюсь!

И схватив за шкирку, рывком поднял с постели и потащил за собой к выходу.

Он тащил меня в комнату охраны, резко распахнул дверь, и они повскакивали с кресел. На столе карты, бокалы с пивом, закуски. Явно не ожидали его визита. Испугались. Я видела, как округлились от страха их глаза.

– Я вам принес подарочек! – сказал хрипло и толкнул к столу, так, что я ударилась о него животом и резко развернулась к нему лицом, не понимая, что именно он делает. Зачем привел меня сюда.

– Можете ее вые**ть все вместе! Дарю!

Гаркнул и пошел прочь быстрым шагом. Слишком стремительно, слишком. Настолько слишком, что я еще ничего не понимаю.

– Тамерлан! НЕЕЕЕТ! – крикнула ему вслед, но он не обернулся, а я осмотрелась на жуткие лица его людей, которые плотоядно и голодно пялились на меня с нескрываемой похотью. Прикрылась руками и судорожно выдохнула. Хотела пойти в сторону двери, но мне преградили дорогу.

– Куда? – шикнул один из них, скорее всего, новенький, я не помнила его лица.

– Ни хрена себе подарочек!

– Я бы не обольщался! – сказал самый высокий с короткой бородкой и опрокинул бокал. – Это его баба! Я валю отсюда! На хер надо!

Он вышел из подсобки и вместе с ним еще двое, остальные четверо остались и переглянулись.

– Так он сам ее притащил и отдал нам. Сказал трахать! Кто я такой, чтобы ослушаться хозяина? Трахать, значит трахать! Да, куколка?

И заржал, направляясь ко мне с плотоядной ухмылочкой.

– Что такое? Надоела ему или разозлила? А может, плохо сосала? А, сучка?

Подошел ко мне и схватил своими лапами за лицо.

– Сейчас мне сосать будешь.

– И нам.

– Пока будет сосать, я отымею ее сзади. Какая округлая задница, сочная! Интересно, он ее и туда тоже или там целка?

Тронул мои ягодицы, и я, вскрикнув попыталась отпрыгнуть в сторону, но меня сдавили грубые руки, удерживая на месте. Слишком много рук. Как будто я в сетях паучьих, и меня сейчас разорвут на части.

– Что такое, хозяйская подстилка? Не слишком хороши для тебя?

Внутри все заледенело от ужаса. Я смотрела на всех четверых по очереди и не верила, что это происходит на самом деле. Не верила, что он отдал меня им.