Агония Хана

- Никогда… слышишь, я не отпущу тебя никогда. Наш дом ты покинешь только мертвой и поверь, это будет очень нескоро.

Пальцы сильнее сдавили мою шею, и я схватила его за запястье. Нет, я не боялась. Напрасно не боялась. Стоило испугаться. Но еще слишком мало знала о нем, чтобы понять, насколько Ник опасен. Для меня. Во всех смыслах этого слова.

- И в этом весь ты. Собственник и эгоист. Если бы умел любить, ты бы дал мне возможность быть счастливой.

- Ты будешь счастлива со мной, Марианна, - сказал он, а потом зарычал мне в лицо, - Или ни с кем!

А потом исчез, и я сползла по стенке на пол, закрыла лицо руками. Я плакала от жалости к самой себе, потому что он побеждал. Постепенно, уверенно отвоевывал позиции, и я ничего не могла с этим поделать.

*****

Демоны-слуги в темно-бордовых плащах отодвинули огромный камень, закрывающий вход в пещеру. Асмодей стоял позади них, сложив руки на груди, его белесые глаза сверкали из-под капюшона, а ногти на костлявых пальцах отливали синевой, как у мертвеца. Он пребывал в своем истинном обличии. Он любил эффектные появления перед бессмертными, когда от страха их ледяные сердца начинали биться быстрее. Позади него еще трое слуг сдерживали смертных пленников с завязанными глазами, полностью обнаженных, дрожащих от панического ужаса. Пещеру осветили факелами, и Асмодей проплыл вглубь. Он остановился напротив саркофага и кивнул, разрешая сдвинуть крышку гроба. С огромным трудом слуги, наконец-то, справились с задачей, и Асмодей посветил внутрь. Полуразложившийся труп прикован стальными цепями ко дну саркофага. Тело почти сгнило, но сердце под обнаженной грудной клеткой слабо билось. Ко рту мертвеца была подведена трубка, по которой тот получал маленькие порции крови, дозированной самим Верховным Демоном, для поддержания жизни в этом существе, отдаленно напоминавшем человека. 

- Разрубить цепи, дайте ей поесть. Княгиня Нельская, вот и настал Ваш час вернуться из царства мертвых. 

Асмодей смотрел, как цепи сбросили на каменный пол, равнодушно проводил взглядом первую жертву, которой безжалостно вспороли яремную вену и положили прямо в гроб, сверху на тело. Вначале не было слышно ни одного звука, кроме пульсации вытекающей крови и судорожных хрипов умирающей жертвы. Внезапно костлявые руки сжали несчастного, послышалось характерное чавканье, и Асмодей засмеялся. Оглушительный хохот спугнул летучих мышей, которые черной тучей пролетели над его головой. Осушенный досуха смертный был безжалостно откинут в сторону. А спустя секунду, женщина села в гробу и посмотрела на Асмодея. Ее лицо все еще было землистого цвета, вены выступили на коже, обнажающей кости черепа на скулах и на голове. 

- Еще, - едва шевеля губами, попросила она, и, как только новая жертва оказалась в ее смертельных объятиях, восставшая из гроба сама впилась ей в горло, разрывая плоть голодными клыками.