Агония христианства

Если верно, что формула благодати: «Ты бы не искал Меня, если бы Я не был в тебе»,[7] то можно сказать, что Бог уже открылся Унамуно в 1897 г., когда он оплакивал сына. Это горе отца, потерявшего сына, мужа, сострадающего горю жены – матери, потерявшей дитя, разбудило в нем трагическое чувство жизни, которое и было той страстью, что вела его по пути христианской веры и заставляла искать Бога. Страдание пробудило в нем жажду бессмертия и голод по Богу.

И Дон Кихот открылся ему не прежде, чем ему открылся живой христианский Бог, Бог живых, а не Бог мертвых, а Бог открылся ему не прежде, чем он воочию увидел смерть – смерть собственного сына.

Еще в эссе «Рыцарь Печального Образа» (1896) Унамуно говорил о том, что Дон Кихот это самый подлинный и глубокий символ испанской души. Эту мысль разделяли многие современники Унамуно, искавшие в образе Дон Кихота ключ к решению испанской проблемы. Одни видели в нем ошибку испанской истории, «бесплодный маразм» (Ортега-и-Гассет), другие – великий национальный миф, символ католической испанской монархии, рыцарей Бога, бьющихся против времени и всего мира, дабы утвердить веру в идеал, отходящий в прошлое (Рамиру Маэсту). Сразу же после поражения Испании в испано-американской войне Унамуно опубликовал эссе «Смерть Дон Кихоту! «, в которой высказывается в том смысле, что Испания должна выздороветь, отказавшись от безумных мечтаний о национальном величии, подобно тому как выздоровел от своего помешательства на рыцарских романах и раскаялся в своих безумствах Дон Кихот, став снова Алонсо Киханой – здравомыслящим человеком и добрым христианином: «Испания, рыцарская историческая Испания должна, как Дон Кихот, возродиться в вечном идальго Алонсо Добром, в испанском народе, который живет под историей, в большинстве своем не замечая ее, к своему благу. Да, умереть как нация и жить как народ».[8] А в 1906 г. выходит в свет эссе «Путь ко Гробу Дон Кихота», в котором Унамуно жаждет воскресения уже не Алонсо Доброго, но самого Безумного Рыцаря Дон Кихота и объявляет войну всем, кто предпочел бы, чтобы он мирно спал в своей могиле, а не разъезжал бы по Испании. «…Я полагаю, – пишет он, – что стоило бы попробовать предпринять священный крестовый поход для освобождения Гроба Дон Кихота из-под власти бакалавров, священников, цирюльников, герцогов и каноников… дабы отвоевать Гроб Рыцаря Безумств у завладевших им вассалов Благоразумия. Естественно, они станут защищать свой беззаконный захват, тщась с помощью множества испытаннейших доводов разума доказать, что право на охрану святыни и поддержание ее в порядке принадлежит им. Ведь они охраняют ее для того, чтобы Рыцарь не восстал из мертвых. Отвечать на их благоразумные доказательства следует руганью, градом камней, яростным криком, ударами копий. Только не пускайся сам доводить что-то до их разумения – они обрушат на тебя столько наиразумнейших своих доводов, что ты пропал».[9] Начало этому крестовому походу положила книга «Жизнь Дон Кихота и Санчо по Мигелю де Сервантесу Сааведра, объясненная и комментированная Мигелем де Унамуно» (1905 г.).