Агония (ЛП)

— Слушай, я не фанатка, ясно? Это мой первый рабочий день здесь. Я попала под дождь. Я пришла сюда, чтобы одолжить футболку, так как не могу носить эту. Ты застал меня за переодеванием.

— А нагнуться ты решила ради забавы?

— Нет, я занималась йогой.

— Йогой? — он смотрит на меня как на сумасшедшую.

Он не далеко ушел от истины.

— У меня был стресс из-за дерьмового начала дня, и я занялась йогой, чтобы снять его. Думала, что я одна. Я буквально только что сделала одну позу, чтобы очистить свой разум, а потом собиралась надеть футболку и уйти отсюда.

— И какую же футболку ты решила надеть? — он посмотрел на свое место для переодевания, а затем снова на меня, подняв брови.

— Э-э… — Я запинаюсь. Глубокий вдох. — Ладно, я собиралась одолжить одну из твоих. Но я собиралась найти другую, чтобы заменить пропавшую.

— Ладно, — говорит он.

— Ладно? — мои брови сходятся вместе, когда я смотрю на него.

— Да. Звучит правдоподобно. Чертовски странно. Но правдоподобно.

Я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться над этим. Он тоже смеется.

— Мне пора. — Освободив одну руку, я натягиваю на ноги туфли, ценя дополнительный рост, который они мне дают, но я все еще выгляжу как ребенок рядом с ним.

— Тебе не нужно надеть футболку? — спрашивает он.

— Я разберусь с этим.

— Вот. — Он протягивает руку и берет белую рубашку с одной из вешалок. — Надень это. Она будет тебе велика, так что придется закатать рукава, но это лучше, чем командная футболка.

— Спасибо. — Я искренне улыбаюсь. — Я ценю это. Я постираю ее сегодня вечером и принесу завтра.

— Не торопись, — говорит он мне.

— Спасибо, — говорю я снова.

Я начинаю проходить мимо него, когда он говорит:

— Кстати, я Арес.

Я останавливаюсь и поднимаю глаза на него. Я чувствую толчок при визуальном контакте.

— Я знаю, кто ты, защитник.

Он улыбается.

— Ты сказала, что это твой первый день.

— Да, — говорю я медленно, во рту внезапно пересохло.

— Я не знал, что у нас начал работать новый сотрудник.

Итак, мой отец не сказал никому из игроков, что я буду здесь работать. Отлично.

— Что ты будешь делать? — спрашивает он.

— О, всего понемногу, — отвечаю я.

Он смеется.

— Ты не очень разговорчива, да?

Я пожимаю плечами.

Его глаза сверкают весельем и вызовом.

— Я могу узнать хотя бы твое имя?

Я делаю глубокий вдох.

— Ари. Арианна… Петрелли.

Я смотрю, как мое имя проникает в его сознание, и его осеняет понимание.

Свет исчезает из его глаз. Его выражение лица замирает.

И мой желудок внезапно чувствует себя очень пустым.

Он отходит в сторону, оставляя между нами приличное расстояние. Его руки складываются на груди, как барьер. Челюсть стиснута.

— Ты дочь тренера.

Я сглатываю, преодолевая сухость в горле.

— Да.

— Я не знал, что ты будешь здесь работать.

— Я… это… — Я поднимаю руки, не зная, что сказать.

Наступает тишина. Мгновение ничего. Никто из нас ничего не говорит.

Затем он резко поворачивается к своему шкафчику, отворачиваясь от меня.

Вау. Хорошо.

Я привыкла, что люди смотрят на меня, как на дерьмо. Но не к такой реакции. Словно у меня инфекционное заболевание.

Я делаю глубокий вдох и нахожу свой голос.

— Это… это проблема?

— Нет. — Он снимает с вешалки командную футболку.

Я стою здесь, прекрасно понимая, что проблема есть, но не зная, как справиться с его негативной реакцией на меня.

Он смотрит на меня через плечо. В нем нет прежней теплоты или юмора. Его глаза пустые и суженные, он смотрит на меня, как на неудобство. Я — жвачка на подошве его новых туфель.

— Мне нужно переодеться, — говорит он, голос холодный.

— Извини. — Я отступаю назад, прижимая его рубашку к груди.

Его глаза опускаются на нее со вспышкой чего-то сродни гневу, и на мгновение я задумываюсь, не предложить ли мне вернуть ему рубашку.

Но я этого не делаю. Я держу рот на замке, поворачиваюсь на пятках и направляюсь к двери.

Не доходя до нее, я останавливаюсь и оборачиваюсь к нему.

— Арес?

Его глаза упираются в мои. Выражение его лица напряжено.

Я делаю маленький шаг вперед.

— Могу я попросить об одолжении?

Он медленно моргает и резко выдыхает.

— О каком? — из голоса сочиться раздражение.

— Я просто хотела попросить… не мог бы ты не упоминать об этом моему отцу… что видел меня здесь…

— Полуголую.

Мое лицо пылает.

— Да. Просто…я… — Как мне это сказать? — Просто я… — Не хочу снова разочаровывать его.

— Я ничего не скажу, — рычит он и снова поворачивается к своему шкафчику. — Нечего рассказывать.

— Спасибо, — мягко говорю я.

Он издаёт саркастический смешок, качая головой, и я чувствую, что, что-то упускаю.

Хочу спросить, почему я его так разозлила. Но я слишком труслива, чтобы сделать это.

Поэтому я снова держу рот на замке и направляюсь к двери.

— Арианна.

Я останавливаюсь и оглядываюсь через плечо. Он стоит передо мной, на его лице все то же стоическое выражение.

— Что? — говорю я.

— Я хочу получить свою рубашку завтра. Чистую.

Что-то в том, как он сказал «чистую», наводит меня на мысль.

Он думает, что я грязная пьянчужка.

Я вдыхаю через нос.

Я больше не такой человек.

Я чиста, и трезва.